«Откуда гитара? Из Маракайбо?» — «Из Сыктывкара». Из чего делает гитары сыктывкарский мастер? Из ружейных прикладов, вымоченных в кадках дождей метеоритных, прошлогоднего талого чернобыльского снега, — тогда в таинственных спилах остаются поводы и причины звука.
Что знает многоствольная флейта о дыханье? Где вдох и выдох, лепечет она, там вход и выход.
Что нужно, чтобы раковина пела? Слепи ее сам из глины, обожги в стоящей на перекрестках троп печи, помни о ветре.
Что это за дудка полупастушья? — сестра свирели.
Звучите, звените букеты колокольцев, бубенцы веревочной стоузелковой связки, играйте, гонги Равдоникаса, вибрируйте, инопланетные терменвоксы.
Как обещано было: по туннелям подземки, по отноркам, по ручьям песчаным, по скрытым рекам, по притокам ручейным, волнами звука, перепадом дыханья.
Из раковины звучащей в раковину ушную.
Лабиринт лабиринту всё расскажет.
Музыка — единственный способ слышать друг друга.
Осененный летучим опереньем свиристелей, осоедов, петухов японских, дронтов, чеглоков сизокрылых, казарок, селезней, уток, лебедей, журавлей, зябликов, иволг — проходит под стаями, под тающим, развеществляющимся третьим украинским фронтом облаков полнолунного и новолунного небосвода, ведомый Хозяином Тишины, Покровитель Птиц.
ЭПИГРАФЫ,
НЕ ВОШЕДШИЕ В ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ВАРИАНТ ТЕКСТА
Конспект романа.
Самым прекрасным, самым пронзительным чувствам, которые я когда-либо испытывал, я обязан был музыке; но ее волшебное и мгновенное существование есть лишь то, к чему я бесплодно стремлюсь, — и жить так я не могу.
Больше всего на свете я любил снег и музыку.
Я вспоминал, как ночью над нами медленно проносился печальный, протяжный свист пуль; и то, что пуля летит очень быстро, а звук ее скользит так минорно и неторопливо, делало особенно странным всё это невольное оживление воздуха, это беспокойное и неуверенное движение звуков в небе.
О музыка! С неизъяснимым трепетом, даже страхом, произношу я твое имя!
