— Что это у нее за таинственная суета с тасканием чемоданчика перед сном? — спрашивал дядюшка Лё тетушку Ли.
— Не знаю.
Малышка привезла с собой маленький обтянутый кожею сундучок-чемоданчик, чье содержимое маленькая беженка не обнародовала, то была ее первая детская тайна.
Тайна, впрочем, однажды открылась.
Зайдя в девочкин закуточек за печкою, Лилечка застала чемоданчик открытым, а девочку запихивающей под подушку какую-то тряпицу.
— Что это у тебя, Маечка?
— Это милка, — отвечала девочка шепотом, слегка насупившись.
Поколебавшись, она показала тетушке сокровище свое, с которым засыпала еженощно, чтобы утром перепрятать в свой баульчик. Милкой оказался старенький истрепанный дырявый шарфик отца.
— Милка папочкой пахнет… Как будто он тоже здесь со мной…
Лилечка не подозревала, как и никто не подозревал, как любит малышка отца, как без него скучает.
— Милка… — сказала ошарашенная тетушка.
В этом и был девочкин необычайный, редкий на скорбной нашей планете, в юдоли нашей, талант, стоивший, должно быть, всей необоримой силы материнской красоты и отцовской художественной одаренности. Что и замечено было, как мы уже знаем, случайно увидевшим ее в прихожей мастерской квартиры на Фонтанке индейцем.
— Никому про милку не говори, — сказала Маечка.
— Не скажу, — сказала тетушка.
— Я тебе еще коробочку от дедушки покажу.
Коробочка из-под старинной карамели была извлечена из чемоданчика и открыта. В ней лежала горсть самоцветов, которые в первую минуту Лилечка приняла за цветные стеклышки, потом разглядела. Хризолиты, хризопразы, турмалины, малое малахитовое яичко, александрит, гранат, кристаллы горного хрусталя, мелкий шерл, «венерины волосы» волосатика, топазы.
— Бабушка Маня сказала — это мне подарок от дедушки Виталия. А сам он уехал навсегда, надолго. Их когда смотришь, они, бабушка сказала, душу веселят.
Домик стоял фасадом на Февральскую улицу, и только в одном маленьком торцевом кухонном оконце видно было озеро, остров и монастырь, основанный некогда патриархом Никоном при поддержке царя Алексея Михайловича. На греческий Афон направлены были иконописцы, написавшие там копию чудотворной иконы Иверской Божией Матери и привезшие точный план Иверского монастыря, который был взят за образец будущей обители. В 1656 году икона прибыла с Афона в выстроенный монастырь, где совершено было освящение главного — Успенского — монастырского собора.
Однако люди ближайших селений всех трех плесов озера боялись ходить, а, точнее, на лодках плыть (ходить боялись собственно островитяне, а на лодке до монастыря, что с первого плеса, Валдайского и Зимогорского, что с третьего, с Долгих Бород, было не больше трех километров) на службу в обитель, потому что некоторые видели, многие и не единожды, что из озера Валдайского выходит на берег чудовище, Валдайская Несси. Тогда патриарх Никон выехал на середину озера и освятил его, после чего озеро стало именоваться Святым, а обитель — Святоозёрской.
После семнадцатого года монастырь был разграблен, одни монахи расстреляны, другие, поудачливей, отправлены на Соловки, о чем и повествовал безмолвно погнутый золотой крест собора, видный с Валдайского берега: хотели снять, не смогли. Озеро стало именоваться Валдайским, стало ли появляться вновь озерное чудовище, осталось неизвестным или на всякий случай замалчивалось.
Иверский монастырь был один из трех монастырей, основанных патриархом Никоном по единому замыслу: Иверский воспроизводил одноименный монастырь Афона, Крестный монастырь на острове Кий в Белом море был копией монастыря Палестины, а Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь недалеко от Москвы в излучине реки Истры создавался «в образ и подобие» Святой земли. Все три у воды.
Девочка усаживалась за стол на кухне так, чтобы видеть в окно монастырь.
В саду Ли и Лё стоял маленький колодезный сруб. Бадейка в нем была деревянная. Лилечка говорила: так вода целее, ее металлическое ведро ранит.
Во времена ГУЛАГа в Иверском монастыре размещена была колония для малолеток, маленьких детей врагов народа, пополнявших могилы потаенных кладбищ и ряды уголовников; те, кому везло, получали путевку в жизнь, чтобы строить в ней социализм.