— Лючия, становись в круг! — позвал он. Но изумленная девушка не двигалась с места. Тогда Арсен рывком привлек ее к себе… и растворился в воздухе вместе с нею.
Когда песчаная буря улеглась, злосчастные агенты только и могли, что сыпать градом проклятий да повторять:
— Упустили! Упустили!
Потом они еще долго плутали по мрачным переходам и выбрались лишь к утру, потрепанные и изможденные.
Шибко надо было разозлить Арсена, чтобы обнаружить его скрытые силы.
Часть четвертая
Из этого молниеносного путешествия Лючия помнила только яркую вспышку света, когда ей почудилось, будто и она сама, и ее спаситель сотканы из звезд. Но то было лишь мимолетное видение, рассеявшееся, едва они ступили на твердую почву. Беглецы вывалились из ниоткуда на заиндевелый, безжизненный простор планеты Сильфора. Повсюду, насколько хватало глаз, лежал нетронутый снежный покров, блистая в лучах огромной звезды. Кое-где над поверхностью земли возвышались прямоугольные глыбы какого-то белого камня, заросли кустарника, напоминающие кораллы. Вдали серели провалы каньонов да могучие гряды гор. А над всем этим безмолвным великолепием распростерлось салатовое небо с переливающимися темно-зелеными волнами облаков, сквозь которые прорывались лучи желтой звезды, так похожей на солнце. Лючия сразу сообразила, что находится далеко не за полярным кругом матушки-Земли.
— Оторвались, — с облегчением сказал Арсен. — Теперь они нас не достанут.
— Где это мы? — настороженно спросила Лючия.
— На планете Сильфора, принадлежащей другой галактике, что за квадриллионы световых лет от Солнечной системы. Оттепель здесь длится лишь неделю, а звезда Орнамас никогда не заходит.
— А дышать как?
— Как-как? Носом! — рассмеялся Арсен. Он был весел и беззаботен и, уж конечно, не замечал, что за ним наблюдают из коралловых кустов, а Лючию всё что-то тяготило.
— Эх, кабы не Фотохрон, не имел бы я возможности так ловко перескакивать с планеты на планету! — воскликнул Арсен.
— Если бы не Фотохрон, ты бы не был сейчас призраком, — с укором сказала девушка.
— А я и так уже не призрак. Посмотри: совершенно не просвечиваю.
Наблюдательница с раскосыми глазами и в меховой шапке недобро улыбнулась и стала подкрадываться к месту приземления чужестранцев. Она тихо передвигалась по снегу вдоль стены кустарника, хотя вполне могла отбросить осторожности — никто всё равно не обратил бы на нее внимания.
— Так значит, я тебе больше не нужна? Ты превратился в человека, не утратив притом преимуществ фантома… — начала было Лючия, но Арсен ее перебил:
— Не совсем. Я уже не могу перемещаться во времени.
— Я тебе больше не нужна, — продолжила она, пропустив мимо ушей его высказывание. — Ты ведь хотел от меня избавиться там, в лабиринте.
— Что ты такое говоришь?!
— Ведь ты отрекся от меня, заявив, что мы не знакомы!
— Я лишь хотел отвести от тебя опасность… Ничто так не отрезвляет шантажистов, как тот факт, что их план несостоятелен.
— Не верю, не верю! — вскричала Лючия и стала вырываться, но Арсен крепко держал ее за запястье.
— Не глупи! Без меня ты замерзнешь на этой планете, не успев и глазом моргнуть!
— Отпусти, отпусти! — не унималась она. — Вот и сейчас ты притащил меня на планету вечной мерзлоты явно не затем, чтобы показать достопримечательности. Но не волнуйся, я не буду тебя больше обременять! — она сильно ударила Арсена по руке и, высвободившись наконец, пустилась бежать по насту.
— Тогда зачем, по-твоему, мне было тебя спасать?! — крикнул он, раздраженный ее непониманием. — Santo cielo![4] Почему женщины так нелогичны?! — он возвел глаза к небу.
Надо непременно ее догнать, иначе обморожение ей обеспечено. Но едва он сделал рывок, как что-то укололо его в шею. Азиатка в меховой шапке ввела ему под кожу какую-то дрянь, отчего у него тотчас закружилась голова. Вынув иглу, женщина обхватила его за плечи и развернула к себе.
— Сифо! — слабея, воскликнул Арсен. — Ты пришла, чтобы отомстить?
— Не-ет, не сейчас, — с презрительной ухмылкой проговорила азиатка. — Сейчас ты заснешь, а когда проснешься, отправляйся на планету Занго. Там ты встретишь меня и свою ненаглядную.
— Не смей… не смей трогать Лючию! — с трудом выговорил он, падая на колени. Перед глазами встала пелена, и мороз вдруг набросился на него со всей яростью — теплового кокона как не бывало! Надежного теплового кокона, существовавшего благодаря его внутренней энергии. Теперь эта энергия иссякала.