– Все, что ты можешь мне рассказать.
– Я родился четырнадцатого марта. Мой родной город – Ванкувер, где до сих пор живет моя мама, а в Чикаго я переехал пять лет назад, – начал свой рассказ Кан, когда мы уже легли в постель. Я закуталась в свое одеяло, а он сидел напротив меня и смотрел куда–то вдаль, – Отец ушел от нас, когда родился я, мама не любит о нем говорить. Но мы с отцом общаемся раз в пару лет, хотя я даже не понимаю какой в этом смысл. Мама воспитывала нас с Уилсоном в одиночку, – при упоминании брата, мышцы Кана напряглись, а в глазах загорелась ярость, – Я приехал в Чикаго за неделю до своего девятнадцатилетия и сразу же начал карьеру. Я закончил школу чуть ли не с отличием, мозгов мне хватало, чтобы начать свое дело. Я снимал квартиру вместе с Эндрю, как ты знаешь. Он помог мне с бумажными делами, что и делает по сей день. Он классный парень и я ценю его как брата, – Кан замолчал на какое–то время, а затем потер переносицу и вздохнул, – Я не знаю что еще рассказать. Моя жизнь скучная. В моей жизни не было места для любви или развлечений. Я делал миллионы плохих вещей и миллионы ошибок. У меня на лбу невидимый отпечаток от граблей, на которые я вечно наступаю, – горько усмехнулся парень, – Я плохой человек, Ария. Но с тех пор, как ты появилась в моей жизни, я пытаюсь не совершать ошибок.
Мои глаза наполнились слезами. Я даже не понимала почему, но мне просто хотелось выплакаться и избавиться от огромного комка эмоций, который накапливался с тех самых пор, как я бежала из дома. Я не могла больше держать это все в себе.
Когда я закрыла глаза, накопившиеся слезы потекли вниз по щекам, оставляя влажные следы. Я быстро вытерла их тыльной стороной ладони.
Кан наконец поднял на меня глаза и заметил мои слезы.
– Ария? Что случилось? – он быстро перебрался на другой конец кровати и прижал меня к себе, от чего я еще больше зарыдала.
– Я…я так устала, – еле–еле сказала я. Мне пришлось взять себя в руки и вытереть слезы, – Эти месяцы были такими… я не знаю. Все происходит так быстро. Сначала я сбегаю, потом встречаю тебя, потом та история с Уилсоном и так далее. Событие идет за событием, и я не успеваю эмоционально с этим справиться. Раньше я все держала в себе и никогда на людях не показывала своих чувств. А сейчас я просто не могу это держать. Такое ощущение, что если сейчас произойдет еще что–то, то я просто взорвусь, – слезы снова подступили, и я больше не могла себя сдерживать. Я просто уткнулась в грудь Кана и тихо плакала, пока не заснула.
Я с трудом открыла глаза утром. Я с трудом поняла, где нахожусь. Я с трудом встала и собралась. У меня было ощущение, что лицо опухло, а мир казался таким серым и пустым.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Кан, когда мы ждали лифт.
– Нормально, – еле слышно ответила я.
Я никогда не замечала, что жизнь может так измениться за такой короткий промежуток времени. Несколько месяцев назад я жила с родителями, братом и сестрой, которые просто ненавидели меня и старались избегать. Сейчас у меня есть новые друзья, знакомые, Каннахен, и я живу в изумительном доме. Но я все равно была в полном смятении и мне чего–то не хватало. Мне не всегда было комфортно том, где я находилась. Я была лишней.
За день нашего отъезда в воздухе запахло Рождеством. Улицы Денвера стали светиться от украшений, а из маленьких, уютных кафешек доносились рождественские песни.
Раньше я просила у родителей что–нибудь на Рождество. Что–нибудь из одежды или каких–то вещей, которые были временными. Свитер я поношу несколько лет, а потом выброшу, с куклой я поиграю, а потом вырасту и забуду о ней, сладости я быстро съем. Сейчас я не хотела таких подарков. Я не хотела того, что потом забудется или просто перестанет быть нужным.
Но Каннахен хотел купить мне что–то, я видела в его глазах стремление меня порадовать. Всю неделю, когда мы ходили по магазинам, он заводил меня в каждый и спрашивал, не хочу ли я чего–нибудь из всех вещей, что там были. Каждый раз, когда я мотала головой и говорила «нет», он немного угасал, а возле следующего магазина снова оживлялся.
Я знала чего хочу. Я хочу такой подарок, который запомню на всю свою жизнь. Я хочу то, что можно оживить в памяти спустя многие годы. Я хотела воспоминаний. Я хотела жить, испытывать что–то новое, и с каждым разом откладывать эти воспоминания в голове. Ведь ничто не важно, если оно пройдет мимо и не оставит никакого следа в нашей жизни.
После того самого «серого дня», мое настроение нормализовалось. Я не ходила подавленной и хмурой. Кан пытался развлекать меня. Мы ходили по магазинам, на выставки, в кино, в ресторанчики, а иногда просто покупали кофе и гуляли по парку.
В итоге я окончательно забыла обо всех своих переживаниях и расслабилась. Кан даже не стал напрягать меня работой и поэтому каждое совещание, которое мы посещали, я просто сидела и рисовала.
– Мисс Мейб, для вас оставили посылку и письмо, – сказал мне Джейкоб, когда мы с Каном зашли в холл, после прогулки.
Я подошла к администраторской стойке, и Джейкоб вручил мне белый конверт и аккуратно запакованную маленькую коробочку.
Я поблагодарила его и побежала к лифту, где меня ждал Кан.
Поднявшись в номер, я уселась на диван и стала распечатывать оберточную бумагу, чтобы посмотреть, что находилось внутри.
Под красочной оберткой пряталась простенькая белая коробочка. А внутри простенькой коробочки лежали жемчужные серьги.
Мои руки сразу же задрожали. Я откинула в сторону украшение и быстро вскрыла конверт. Внутри лежал лист, сложенный пополам. А на листе изящным подчерком было написано всего две фразы.
Счастливых каникул, Ария. И до скорой встречи.
– У.
Не нужно было обладать большим умом, что скрывается за этой подписью.
– Каннахен! – закричала я.
Кан прибежал буквально за пару секунд с испуганным лицом. Я молча протянула ему листок.
– Мы сейчас же летим домой. Я ни на секунду не отпущу тебя от себя. Этот придурок уже совсем свихнулся! Ты не выйдешь из дома, я буду работать дома, найму охрану. Пора делать с этим что–то. Все зашло слишком далеко.
Я подняла глаза на Кана, который еле–еле сдерживал свою ярость.
– Ты хочешь запереть меня? И ты думаешь, что это решит все проблемы?
– Не знаю. Возможно на какое–то время.
Я поднялась с дивана.
– Я не собираюсь сидеть в доме, как заключенная.
– Тебя никто не будет спрашивать, Ария! – вдруг закричал Кан. Я подскочила на месте от неожиданности, – Ты будешь делать то, что скажу я, потому что сама ты не справишься со своей безопасностью! Ты не знаешь насколько этот человек беспощаден! Ты еще ребенок и ничего в этой жизни не смыслишь, так что будь добра, собери свои вещи, мы улетаем немедленно!
Сердце забилось быстрее, глаза снова наполнились слезами, но я сдержала их и подошла к Кану.
– Я не собираюсь быть твоей рабыней, которая ходит за тобой по пятам и боится вздохнуть в твоем присутствии. Меня и так слишком долго держали взаперти. Я не буду больше сидеть в четырех стенах, только потому–что этого кто–то хочет.
И тут я увидела это. В глазах Каннахена не только проснулась ярость. Это было нечто другое. Он подошел ко мне практически вплотную и схватил за подбородок:
– Не смей больше так разговаривать со мной.
Я медленно закрыла глаза и тут же ощутила резкий шлепок по щеке.
Вдруг земля ушла из–под ног. У меня словно вырвали сердце с легкими. Я пошатнулась, сделала шаг назад, а потом и вовсе убежала прочь от Кана, осмысляя все, что только что произошло.
Он ударил меня. Человек, давший мне крышу и еду, доверившийся мне и подаривший мне лучшие моменты жизни, только что поднял на меня руку.
Я поняла, что не только не знаю его. Я боюсь его.
Глава 11
Тщетная попытка
Включив кран, я забилась в угол ванной комнаты и свернулась в калачик. Я всегда так делала, когда хотела подумать и успокоиться. Или когда чего–то боялась. Например, своей мамы.