Сервилий . Государь и Бог! Я посвящу им еще много стихов, а покамест позволь прочесть несколько строк, сложенных тут же, в горячке, по следам событий. Искренность, единственное мое свойство, пусть оправдает несовершенство.
Домициан . Валяй.
Сервилий (читает) .
Снова готовится Рим торжество триумфатора видеть,
Снова наш цезарь стремит в бой белогривых коней.
Скоро узнают сарматы, а с ними надменные свевы:
Римлянин лучше умрет, чем посрамит свою честь,
Высшее счастье отдать свою жизнь за Домициана,
Домициан это Рим, Рим это Домициан.
Гости (единодушно) . Слава лавроносному Сервилию!
– Слава цезарю!
Домициан (треплет Сервилия по голове) . Сервилий, такую голову надо беречь.
Сервилий . Понимаю, божественный…
Дион . Разреши и мне, цезарь.
Домициан . Вижу я, Дион, разогрел тебя наш Сервилий. Ну что же, порадуй нас и ты.
Гости перешептываются. Домициан поднимает руку.
Тишина.
Дион (читает) .
Снова трубят трубачи, созывая в поход легионы,
Юность, рожденную жить, ждет уж довольная смерть.
Снова – печаль в городах, виноградники вновь опустели,
По разоренной земле грустно бредет нищета…
…Друг мой, ответь, наконец, будет ли разум в почете,
Будет в соседе сосед видеть не только врага?
Будет ли слово «свобода» не только ругательным словом?
Будут ли в мире царить честь, справедливость, закон?
Тяжелое молчание.
Афраний . Неслыханно!
Полный римлянин . В час общей радости!
Плешивый римлянин . Цезарь, он оскорбил всех!
Гости, угрожающе крича, подступают к Диону.
Домициан . Тихо!
Все смолкают.
Оставьте нас вдвоем.
Возбужденно переговариваясь, гости покидают зал. Последней выходит Мессалина. Домициан и Дион остаются одни.
Ну что нам с тобой делать?
Дион . К чему спрашивать, когда ты уже решил?
Домициан . Зачем тебе это понадобилось, можешь ты мне сказать? Ты что, серьезно думаешь, что меня остановит выкрик? Пора бы тебе понять, слово – это всего-навсего звук.
Дион . Да, пока его не подхватят.
Домициан . Перестань изображать из себя оракула, олух. И не смей путаться у меня под ногами.
Дион . Буду путаться. Я человек честный. Не хочу вводить тебя в заблуждение.
Домициан . Да на что мне твоя честность?! Весталка ты, что ли? По мне, бесчестье лучше твоей честности.
Дион . Потому ты и завел одних лизоблюдов?
Домициан . Помолчи, выскочка. Что ты в этом понимаешь? Пороки нужны не меньше добродетелей.
Дион . Подведет тебя эта мудрость под чей-нибудь кинжал!
Домициан . Не каркай, белая ты ворона, не твоя печаль. Чего ты добиваешься, в конце концов?!
Дион . Домициан, перестань убивать. Убивают в походах, убивают по подозрению, убивают книги, потом – их создателей. Рим стал какой-то огромной бойней. Не видишь ты, что каждый уже и тени своей боится?
Домициан . Боится – повинуется. Мне уговаривать некогда. Задачи мои велики, а жизнь коротка. (Кивая на Диона.) Чего ради я должен терпеть крикунов, которые мне мешают?
Дион . А поэты всегда кому-то мешают. Упраздни их – это единственный выход.
Домициан . Плевать я хотел на твоих поэтов. Накормлю их сытней, и они успокоятся. Тоже мне герои, пачкуны несчастные… А уж сатирики, те вовсе отпетая публика. (Многозначительно глядя на Диона.) Характеры мерзкие, сердца как ледышки. Их-то я хорошо изучил.
Дион . Плохо ты их изучил, император. Самые нежные люди – это сатирические поэты. Почему, по-твоему, негодовал Гораций? Слишком он был добр, чтоб прощать несправедливость!
Домициан . Все поэты – мерзавцы! До одного!
Дион . Но не тогда, когда они тебе кадят?
Домициан . Ну, что же ты хочешь, я все-таки человек!
Дион . Наконец Бог вспомнил, что он человек!
Домициан . Богом я стал в силу государственной необходимости. Не можешь ты понять: людям льстит, что не смертный ими правит, а Бог.
Дион . Поймешь тебя! Это, знаешь, не так просто. Я и не надеялся спасти Сервилия, а это оказалось легче легкого. А из-за честного Бибула я унижался перед тобою полдня.
Домициан . Так бы и сказал, что завидуешь Сервилию. Все вы на один лад!
Дион (укоризненно) . Домициан!.. Надо все-таки совесть иметь.