В 1936 году, чтобы иметь возможность тренироваться в летном деле на земле, сконструировал механический, а затем гораздо более совершенный, с гидропневматическим управлением тренажер. Бывает в Новочеркасске, где велась работа в этом направлении. В начале 1937-го в часть поступил специально оборудованный тренажер-кабина, который оказался полезным даже для опытных пилотов. Сам же Покрышкин, один из создателей этого аппарата, по воспоминаниям Севостьянова, «не вылезал из него, тренировался».
Оценив широкую инженерную авиационную образованность старшего авиатехника (иногда его в гарнизоне называли «ходячей энциклопедией»), Покрышкину поручают проводить теоретические занятия с летным составом, с техниками. Занятия эти становятся популярными, так как ведущий мог просто рассказать о сложном, для наглядности умел на доске сделать необходимые чертежи, схемы, рисунки. В аэроклубе, где Покрышкин надеялся повысить свой уровень, услышать новое от летчиков и конструкторов, его самого попросили преподавать, готовить авиаспециалистов. Почти каждый вечер такие занятия отнимали у него «уйму времени», вместе с тем помогая развивать незаурядный дар наставника.
Очевидно, что каждая грань таланта великого летчика и командира была отшлифована еще до войны годами подвижнического труда! Неожиданностью, везением феноменальное мастерство Покрышкина стало только для тех, кто плохо его знал.
Это же относится и к физической тренированности. В Краснодаре Александр запомнился и как великолепный разносторонний спортсмен. Особенно увлекался гимнастикой на снарядах — кольцах, брусьях, турнике. Дважды в неделю вел занятия для командного состава дивизии и 9-го стрелкового корпуса. Любил прыжки с 10-метровой вышки, удивляя зрителей красотой полета и точным расчетом входа в воду. На летних сборах с Василием Севостьяновым совершал 110-километровые велопробеги из станицы Крымской до Новороссийска и обратно. Здесь, на изумительном шоссе, покрытом морским гравием, среди холмистого раздолья и воздуха, несущего свежий аромат моря, молодые, здоровенные парни на длинных, довольно крутых спусках баловались «фигурным катанием» на максимальной скорости. Одна из фигур — стать левой ногой на сиденье велосипеда и принять гимнастическую позу «ласточка» — правая нога назад, руки в стороны… Так достигалась почти цирковая координация движений. Александр продолжал занятия боксом, отлично играл в волейбол, плавал. Сожалел, что южная зима предоставляла мало возможностей для лыжных походов. Его атлетическая фигура была столь классически совершенна, что на пляже к нему подходили краснодарские художники с просьбой позировать. От чего, правда, Покрышкин отказывался.
Постоянным предметом совершенствования для будущего летчика была и точность в стрельбе. В плавнях реки Кубань он из мелкокалиберной винтовки сбивал на лету перепелок. Над Покрышкиным поначалу подсмеивались, не веря в успешность такой охоты. Но каждый раз он приносил из плавней по нескольку птиц, и насмешки прекратились. «Меня, конечно, — писал Александр Иванович, — интересовали не столько перепелки, сколько стремление научиться стрельбе по быстролетящей малоразмерной цели». Отлично стрелял Покрышкин и из пистолета, и из авиапулемета при пристрелке в тире.
… Большинство подробностей жизни Покрышкина в Краснодаре сохранил для истории в своих воспоминаниях его друг Василий Игнатьевич Севостьянов. В 1938 году он поступил в Московский авиационный институт, после окончания которого работал инженером, а затем ответственным работником Внешторга.
«Тяга к учебе была тогда у молодежи огромная, — рассказывал Василий Игнатьевич. — Новая жизнь открыла и мне, выходцу из бедной многодетной крестьянской семьи с Тамбовщины, дорогу к образованию. После Луганской летной школы я служил с Сашей Покрышкиным. Конечно, он был на голову выше всех в техническом отношении, обладал сильным интеллектом, имел тонкое инженерное чутье, но никогда не заносился, не подчеркивал, что он умнее других. Наоборот, всем помогал, был готов ответить на любой вопрос. За это его любили сослуживцы.