— За что? — спрашиваю я, делая глоток кофе.
— За то, что ты сделала. Изменила свою жизнь, сделала шаг вперед. Что делаешь то, что считаешь правильным для себя. За то, что не стала терпеть отношение матери к себе, за то, что не поверила Эми…Я могу продолжить, если хочешь?
— Да, я думаю, это было непросто, но в глубине души я знаю, что он не изменял. Я просто чувствую это, понимаешь?
— Нет, но я вижу это в тебе. Он — твой эндшпиль.
У меня перехватывает дыхание. Когда я слышу это от кого — то вроде Кейт, это кажется более реальным, как подтверждение, которого моя мама никогда не давала нам.
— Да. Так и есть.
— Но я думаю, что выигрываю от этого больше всего.
— Да? Каким образом?
Она ставит свой бокал и пересаживается ко мне на диван, обнимая меня за плечи.
— Требуется многое, чтобы разрушить эти мои стены. Но ты и Фелисити, вы мои девочки, и вы для меня всё. Потому что, как только я с кем — то встречаюсь, я в этом серьезно. Теперь от меня никуда не денешься.
Она утыкается лицом мне в макушку.
— Чёрт возьми, девочка, Зак был прав. Мне понадобится эта твоя ванильная штучка.
Я смеюсь как раз в тот момент, когда раздается стук в дверь её квартиры. Она улыбается мне и встает с дивана, удаляясь.
— Мне нужно завернуть ещё несколько подарков.
Добравшись до двери Кейт, я двигаю засов и глубоко вдыхаю. Я нервничаю, не знаю почему, но это так.
Зак улыбается мне сверху вниз, держа руки в карманах джинсов. Его кепка, одетая задом наперед, сочетается с серой курткой “Scorpions” на молнии, на которой вышит номер шестьдесят шесть на груди.
— Ты сбежала от меня, Ракета.
— Я запаниковала, — я вздрагиваю. — Прости.
Заходя внутрь, он мягко захлопывает дверь ногой, его руки взлетают, чтобы обхватить моё лицо, и он пристально смотрит мне в глаза.
— За что, чёрт возьми, ты извиняешься? Это я должен извиняться.
У меня сводит желудок.
— З — за ч — что?
Он проводит мозолистыми большими пальцами у меня под глазами, а затем нежно целует в уголок моих губ.
— За то, что не увидел тебя раньше, за то, что потратил столько гребаных лет без тебя в моей жизни. За то, что сосредоточился не на тех людях. За то, что не разрушил нашу дружбу намного раньше. Эми несет чушь. Единственный человек для меня — это ты. Навсегда.
Мои колени подгибаются под тяжестью его слов.
— Она шокировала меня, но я знаю. Я люблю тебя.
— Я вращаюсь вокруг тебя, Луна.
Я наклоняюсь навстречу его объятиям, туда, где моё место.
— Отвези меня домой.
— Серьезно, это был лучший рождественский ужин в моей жизни, — говорю я, откидывая одеяло на нашей кровати и забираясь в неё.
— У моего мальчика сумасшедшие кулинарные способности, — отвечает Зак с другой стороны кровати, снимая часы и встряхивая запястьем.
— А Фелисити? Та история с Итоном? Я умерла и попала в рай.
Он улыбается и забирается в постель, заключая меня в объятия.
— Они идеальная пара. Но… — он залезает под мою старую футболку и обхватывает ладонями одну из моих грудей, потирая сосок между большим и указательным пальцами. — … Я думаю, мы превзойдем их.
Я ахаю от этого ощущения.
— Вы двое соревнуетесь, как дети.
— О, правда? Я могу быть зрелым и серьезным, когда мне это нужно, — огонь горит в его глазах, когда он нависает надо мной в постели.
— Покажи мне, — шепчу я, положив руки ему на плечи и притягиваю его к себе
Зак садится на пятки и тянет меня за собой. Он уже обнажен, и его твердый член прижимается к моему животу, пирсинг холодный, но восхитителен на моей пылающей коже.
— Я могу трахнуть тебя так, как ты того заслуживаешь. Или заняться с тобой любовью, как мужчина, который не может дождаться, чтобы провести вместе с тобой всю жизнь. Выбирай, Ракета.
— Я хочу медленно. Я хочу всё почувствовать.
Приподняв меня, он медленно опускает меня обратно на свой член, и то, как я растягиваюсь, чтобы приспособиться к нему, никогда не надоест. Как будто каждый раз, когда мы занимаемся сексом, моё тело реагирует так, словно это в первый раз, но мой разум знает, что это единственный мужчина, который любил или когда — либо будет любить меня так.
Держа свои большие руки на моих бедрах, он прижимает меня к себе. Я долго не протяну.
— Я кончу в любую секунду.
Он зарывается лицом в мою шею и покусывает ключицу.
— Мне нравится, когда я слышу, как ты кончаешь на мой член.
Нарастающий оргазм вырывается на свободу и сотрясает моё тело, когда я сжимаю его.
— Господи, детка, эта жадная киска сегодня проголодалась.