— Тебе больно? Мы усердно занимались прошлой ночью, — я утыкаюсь головой в изгиб её шеи и вдыхаю её сладкий аромат ванили. — Охуенно, между прочим.
Луна просовывает руку между нами, ища мой член. Она опускает его на пару дюймов ниже, пока он не возвращается к её входу.
— Ты огромный, так что да, я определенно в курсе того, что мы делали. Но я хочу сделать это снова.
Я хочу трахнуть её без презерватива, хочу избавиться от последних остатков вреда, причиненного Эми, но я не могу. Я не готов. Когда я тянусь за защитой и натягиваю её на себя, я смотрю вниз на Луну и молюсь, чтобы она знала, что это не имеет никакого отношения к ней, а только к моему прошлому.
Каждый раз, когда мы занимались сексом, он был неистовым и отчаянным, и хотя я далек от насыщения, этим утром я чувствую себя по — другому. Её большие, темно — карие глаза олицетворяют всё, чем она является, — великолепную, добрую, искреннюю и глубокую.
Мой рот работает быстрее мозга, когда я позволяю словам слететь с языка.
— Пойдем со мной на благотворительный гала — приём Hockey Now.
Мои бедра медленно прижимаются к ее, когда она крепко сжимает меня в объятиях.
— В Сиэтле?
Откидывая её волосы в сторону, я целую точку пульса, зная, что это, скорее всего, доведет её до крайности. Она стонет от удовольствия, и глубокое чувство удовлетворения от осознания того, что я сделал это с ней, прокатывается по моему телу, собираясь у основания позвоночника. Я так близок к тому, чтобы кончить, но при этом почти не двигаюсь.
— Как моя пара. Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Это будет до начала занятий.
— Я, э — э — э. Твоя пара?
— Да. Позволь мне пригласить тебя куда — нибудь, — я целую её в подбородок и усмехаюсь. — Угостить тебя шампанским.
Она возбужденно смеётся.
— Да, почему бы и нет.
Я знаю, что она хочет спросить больше о том, что значит быть моей парой, и, честно говоря, я тоже хотел бы получить ответы. Ответы на всё, что нависает над нами, включая срок годности этого лета.
Проходит долгое мгновение, пока мы остаемся погруженными в тела и мысли друг друга.
— Ты опять в своих мыслях, не так ли?
Я ещё раз покачиваю бедрами и подношу руку к её щеке.
— Я в порядке, Ракета. Ты в порядке?
Она кивает головой и крепче сжимает мою талию.
— Да. Но не трахай меня медленно.
Я знаю, что в её заявлении есть доля правды. Медлительность вызывает слишком много эмоций, которые мы оба не можем позволить себе обуздать. Вместо этого мы позволим им кипеть под крышкой и будем молиться, чтобы нам удалось держать крышку плотно закрытой. Ради нас обоих.
Я возвращаюсь с утренней пробежки, а Луна всё ещё плавает на пляже, когда на кофейном столике начинает жужжать мой телефон.
Наполовину ожидая, что это мама, поскольку обычно она звонит в это время, я подбегаю и хватаю трубку, нажимая принять.
— Привет М…
— Зак? Зак, это Эми. Не вешай трубку. Пожалуйста.
Всё внутри меня восстает. Я не разговаривал с ней неделями, может быть, месяцами, и звук её голоса пронзает меня, как гвозди по классной доске. Я присаживаюсь на подлокотник дивана.
— Привет.
Тишина.
— Ты заблокировал меня. Повзрослел, Зак. По — настоящему повзрослел.
Прижимая телефон к уху, я опускаю голову.
— Забудь этот номер, Эми.
— Ты даже не хочешь услышать, что я хочу сказать?
Я зажмуриваюсь от её покровительственного голоса, вызывающего столько воспоминаний.
— Мне больше нечего сказать.
Её тон становится мягким.
— Так ты совсем не думаешь о нас? О том, что у нас было.
Я поднимаюсь на ноги.
— Нет, Эми.
— Тебя нет в твоей квартире. Тебя не было несколько недель.
Я ловлю себя на том, что бездумно расхаживаю по дому. Я взвинчен, как сжатая пружина, готовая сорваться.
— Зачем ты приходишь ко мне домой?
— Поговорить. Где ты?
— Это не имеет значения.
Она разочарованно выдыхает.
— Я слышала, ты вернулся домой, во Флориду.
— Эми, ты на большом сроке беременности от другого мужчины. Иди строить свою жизнь со Шнайдером. Не звони мне; не пиши мне сообщений. Просто…
— Переспал с какой — то девушкой.
Что? Как, чёрт возьми, она узнала о Луне, хотя меня это не удивляет. Моя потребность защитить её воспламеняется. Лучшее, что я могу сделать — это всё отрицать, потому что в тот момент, когда Эми вцепляется во что — то своими когтями, она уже не отпустит.
— Я собираюсь сказать это один — единственный раз.
— Что это? — растягивает она слова.