Зак стоит у меня между ног, пока я сижу на его кухонном столе. Мои губы припухли, а щеки стали чувствительными из — за того, что мы не переставали целоваться с тех пор, как вернулись к нему домой.
К нам домой.
В нашу квартиру.
Целуя меня в лоб, он смотрит мне в глаза.
— Я серьезно, ты знаешь; я хочу, чтобы ты сделала это место именно таким, каким ты хочешь. Раскрась его со всей своей яркостью, — я оглядываю красивый интерьер.
— Вообще — то, мне нравится эта монохромность.
— Это шутка, да? Где Луна, которая хотела выкрасить все стены в пляжном домике в желтый цвет?
Я пожимаю плечами.
— Это ты. Это место, это отражение тебя. Часть мужчины, которого я люблю.
Он играет несколькими прядями моих волос, накручивая их на свои покрытые татуировками пальцы.
— Я хочу, чтобы ты оставила свой дом во Флориде.
Я ни за что не смогу себе этого позволить с моим нулевым доходом.
— Зак, это не…
— Луна, — он проводит обеими своими огромными ладонями по моим щекам, а затем по волосам. — Позволь мне позаботиться об этом за тебя. Это ты оставила свою работу, всю свою гребаную жизнь, чтобы мы могли быть вместе.
— Но это то, чего я хотела.
Он раздвигает мои бедра шире, и я чувствую, как его твердый член касается меня, когда он придвигается, заставляя меня напрячься от предвкушения. У меня перехватывает дыхание. Он заставляет меня хотеть всего. Только с ним.
— Может, ты и хотела этого, но я отчаянно нуждался в этом, Ракета. Отчаянно нуждался в тебе. Как и всегда.
— Ну вот, теперь я здесь.
Он проводит ладонями по верхней части моих бедер.
— Джон сказал мне, что ты идешь с девочками помогать Фелисити выбирать свадебное платье.
— Ага.
Он прижимается ко мне ещё сильнее, каждое нервное окончание трепещет от того, как его губы касаются моего уха.
— Луна Эванс. Звучит красиво, не так ли?
Моё тело покалывает.
— Может быть однажды.
Улыбаясь, он целует меня, его губы нежно скользят по моим.
— Я, чёрт возьми, так сильно люблю тебя. Спасибо, что приехала ко мне. Спасибо, что ты самая невероятная женщина, которую я знаю, и спасибо, что выбрала меня.
— Никогда не благодари меня. Мой мир не был бы полным без тебя, — я замолкаю и выдерживаю его взгляд. — Сегодня вечером ты казался более свободным, играл без колебаний.
— Да. У меня наметился прогресс с психологом, но, в конце концов, я понял, в чём проблема.
— Да? И в чём же?
— С прошлого года я жил в ожидании чего — то плохого. В ожидании следующей ошибки или неправильного решения. Но с тобой рядом я чувствую себя в безопасности. Попросить тебя стать моей — было величайшим решением, которое я когда — либо мог принять. Всё остальное не кажется таким уж важным, пока у меня есть ты.
Мой пульс учащается от напряжения в его глазах.
— Я всегда буду с тобой, Зак. Потому что я всегда была с тобой.
— Я так сильно привязан к тебе, и я не чувствую никакого страха. Всё, что я чувствую, это то, как бьется моё сердце из — за тебя, из — за нас, — он тянется вперед и кладет мою руку себе на сердце. — Здесь выгравировано твое имя. Это моя самая глубокая татуировка, которую никогда нельзя удалить.
— Хорошо. Потому что ты застрял со мной.
Он целует меня с настойчивостью, которой мы никогда раньше не испытывали, с отчаянием и обещанием большего. Сегодня первая ночь, которую мы проведем как пара, официально живущая вместе, и я хочу, чтобы он всю ночь был во мне. Я провожу ногтем по его груди.
— Это правда, что они говорят о хоккеистах после их игр?
Он игриво прищуривает глаза.
— Будь конкретнее.
— Что у них много накопившегося адреналина.
Обхватывая мои ноги так, чтобы они сомкнулись вокруг его талии, он притягивает меня к себе, пока не прижимается о мне всем телом, наша одежда — единственное, что мешает нам зайти дальше.
— О, это правда.
Я целую его ещё раз.
— Тогда отнеси меня в нашу постель.
ГЛАВА 40
ЗАК
— Ставлю тысячу долларов на то, что в ближайшие полгода это будут Зак и Луна, — Дженсен разглядывает себя в отражении; его черные как смоль волосы и темно — карие глаза дополняют его парадный костюм. Я бы сказал ему, что он красивый парень, каковым он и является, но его эго и так велико.
— Как ты думаешь, она выберет белое? — Джон подходит и встает рядом с ним, пока они оба позируют, и я закатываю глаза.
— Конечно, — усмехается Дженсен.
— Ну не знаю, — Джон нервно теребит свой галстук — бабочку. — Как только ей что — нибудь взбредет в голову, она становится похожа на бульдога. У меня такое чувство, что она выберет что — то другое.