Этот выстрел всколыхнул революционную Россию, но в международной печати он остался мелким эпизодом. Взоры политиков и журналистов были обращены к Сан-Стефано. Нежданно маленький городок Оттоманской Порты под Стамбулом стал предметом больших обсуждений. За ходом переговоров в Сан-Стефано следили пристально. И хотя переговоры шли при закрытых дверях, многое просачивалось, давая пищу журналистской братии.
Канцлер Горчаков, листая по утрам газеты, брюзжал:
— Пашквилянты, умней бы чего напридумали.
А накануне депешировал в Константинополь послу Игнатьеву, дабы тот в Сан-Стефано не поступился ни одним пунктом договора.
Но граф Игнатьев и без указаний давил на Саффет-пашу, диктуя нелёгкие для Порты условия мира.
Убедившись, что Англия дальше угроз не пойдёт, Турция согласилась на Сан-Стефанский мирный договор, отвечающий интересам России, Болгарии, Сербии и Черногории. Подписав условия, Саффет-паша горько изрёк: «Европа покинула нас, после того как побуждала к войне с Россией…»
Европа не ожидала подобного мирного договора.
Бисмарк сказал брюзжа:
— Я думал, России нужно несколько бунчуков[79] пашей да победная пальба в Москве, но Александр и Горчаков заставляют нас проглотить горькую пилюлю.
Сан-Стефано прозвучал как взрыв бомбы, вызвавший замешательство в правительственных кругах европейских государств, после чего разразилась дипломатическая буря, заставившая российское правительство согласиться на созыв Берлинского конгресса[80]. Но прежде Горчаков побывал в Вене…
Австро-Венгрия усмотрела в Сан-Стефанском договоре нарушение Рейхштадтской и Будапештской конвенций, заявив, что границы Болгарии по перемирию значительно шире предусмотренных по этим соглашениям.
Кабинет Биконсфилда лихорадило. Лорды гневно обрушились на Россию, обвиняя в посягательстве на Парижский договор: она-де посягает на целостность Турции. И тут же раздавались голоса, призывающие взять у Порты Кипр и Египет, якобы для того, чтобы предупредить расширение российской экспансии на район Суэцкого канала.
От приезда Горчакова в Вену Андраши многого не ожидал. Россия не откажется от создания на Балканах славянского государства, а он, Дьюла Андраши, если встала так остро речь о Болгарии, согласен видеть её разделённой на две автономные области: одну под протекторатом Оттоманской Порты, другую под протекторатом австро-венгерской монархии.
Однако российский канцлер и слышать о том не хотел, заявив в Шенбрунне:
— Наша внешняя политика зиждется на постоянстве, и, как было обусловлено прежде, Вена получит протекторат над Боснией и Герцеговиной, и не более.
От такой категоричности Андраши даже растерялся. Мягкий тон он сменил скрытыми угрозами:
— Ваша внешняя политика, князь, вызывает неудовольствие не только нашего кабинета.
Губы Горчакова тронула лёгкая усмешка:
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду английский кабинет.
— Разве лорд Биконсфилд уполномочил вас говорить от имени его кабинета?
Андраши смутился:
— Вы неправильно меня истолковали.
— Весьма возможно. Но вы упомянули Британию.
— На сегодня, князь, во внешней политике Австро-Венгрии и Англии больше точек соприкосновения, чем с Россией, к сожалению. Лично я бы этого не желал.
— Мы тем более. Наш император питает к вашему глубокую симпатию, а для истории взаимоотношений России и Австро-Венгрии характерны скорее добрые отношения, нежели недоброжелательные.
— Создание независимой Болгарии, в своей политике ориентирующейся на Россию, нас беспокоит.
— Отчего же? Если Болгария будет создана на правах независимой, то и её внешняя политика должна ориентироваться только на интересы своего государства и своего народа. И потом, к чему столь могучему государству, как Австро-Венгрия, опасаться Болгарии? Думаю, Стамбул для Вены грознее. Тем более когда во дворце султана англичане чувствуют себя хозяевами. Считаю, это опасно и для нас, и для вас.
— Австро-Венгрия не относится к черноморским державам.
— Это ещё не означает, что ей безразлично, чьи корабли бороздят Чёрное море и поднимают дунайскую волну…
Венские встречи между Андраши и Горчаковым не привели к установлению единства взглядов России и Австро-Венгрии. Российский канцлер покинул Вену с твёрдым убеждением: на предстоящем конгрессе столкновения неизбежны.
Атмосфера была как бы насыщена порохом. Одно неосторожное обращение с огнём — и Европа взорвётся. Лорд Биконсфилд продолжал угрожающе размахивать пылающим факелом. Петра Шувалова затаскали в британское министерство иностранных дел, пока наконец российский посол не ответил раздражённо:
— Ко всем вашим канавам мы касательства не имеем, но и вы не лезьте в нашу черноморскую лужу.
Своим же сотрудникам на последующие звонки велел отвечать: «Господин посол болен».
Андраши усердно раздувал тлеющий фитиль. Встретив на прогулке в парке российского посла Новикова, Дьюла Андраши заметил раздражённо:
— Вы создаёте зависимое от вашей политики славянское государство на Балканах. Прошу информировать Петербург, что в Шенбрунне этого не потерпят…
О возвращении Дунайской армии в Россию до окончательного решения всех спорных вопросов не могло быть и речи. Император Александр II писал брату, великому князю Николаю Николаевичу: «Англия ищет только предлог, чтобы объявить нам войну».
Европейский конгресс стал необходимостью. Россия склонна была провести его в Баден-Бадене, Австрия настаивала на Вене, Пруссия и Англия делали вид, что на конгресс не явятся.
Горчаков обратился с посланием к Бисмарку, предложив избрать местом конгресса Берлин, а железному канцлеру отводил роль председателя.
Рейхсканцлер Бисмарк хохотал гомерически, предвкушая скорую дипломатическую схватку. Постукивая подкованными каблуками сапог по дворцовому паркету, канцлер, будто фельдфебель на плацу, чеканил императору Вильгельму:
— Ваше величество, Европа накануне кульминационных событий, и на Берлинском конгрессе нам, немцам, предстоит рядиться в тогу миротворцев, ни на пфенниг не поступаясь собственной выгодой…
В ожидании конгресса Бисмарк удалился в своё поместье Фридрихсруе, что близ Гамбурга.
В самом конце марта Горчаков направил в Вену графа Игнатьева.
— Граф, — сказал российский министр иностранных дел, — посылая вас в Шенбрунн, предпринимаем ещё одну попытку договориться с Австрией по спорным вопросам. Хотя я, милостивый государь, в эту затею не очень-то верю, ибо недавно проделал в Вену бесполезный вояж. Аппетиты австрийцев непомерны, их уже не устраивает Босния и Герцеговина, им подавай политический и экономический контроль над всем Западным Балканским полуостровом. Франц-Иосиф мечтает иметь выход к Салоникам и Эгейскому морю… Однако поезжайте, любезный Иван Павлович, с Богом…
Игнатьев возвратился в Санкт-Петербург ни с чем.
Вопрос о мире или о войне не приблизился к развязке, Россия оставалась непреклонной, Англия и Австрия угрожали боевыми действиями. Биконсфилд издал указ о призыве резервистов.
Министр иностранных дел Британской империи лорд Дерби подал в отставку. Лорд Биконсфилд поручил новому министру Солсбери повести с российским послом графом Шуваловым тайные переговоры. Но всё тайное становится явным. Выяснилось; Англия, соглашаясь на присоединение к России придунайского участка Бессарабии, Карса, Батума, требовала разделить Болгарию на две части — северную и южную, а границею между ними должны были служить Балканы.
Канцлер Горчаков с досадой изрёк:
— Русские солдаты не жалели живота своего, дабы видеть свободной Болгарию…
Возвращаясь в Петербург, Шувалов не преминул навестить своего друга Бисмарка в его охотничьем замке Фридрихсруе.
За бокалом рейнского рейхсканцлер сказал графу:
— России надо проявить уступчивость. Ваш уговор с англичанами снимает вопрос, быть или не быть войне между вами и Англией. А одна Австрия начать боевые действия против русской армии не решится.
80
Берлинский конгресс 1878 г. был созван для пересмотра условий Сан-Стефанского мира по инициативе Великобритании и Австро-Венгрии, выступивших против усиления позиций России на Балканах. В конгрессе участвовали Германия, Франция, Италии и Турция. Оказавшееся в изоляции русское правительство вынуждено было пойти на уступки. Принятый Берлинский трактат подтвердил независимость Черногории, Сербии и Румынии; Северная Болгария стала автономным государством, Южная Болгария (Восточная Румелия) осталась под властью турецкого султана, получив административную автономию. К России отошли устье Дуная, крепости Карс, Ардаган, Батум с округами. Австро-Венгрия оккупировала Боснию и Герцеговину.