Когда Гермиона стала другом Гарри и Рона, близнецы стали чаще видеться и общаться с ней. Она хмурилась на их проказы, подпрыгивала, когда они подкрадывались сзади, забавно сводила бровки к переносице, пытаясь различить их, и весело смеялась над их шутками. Конечно, теми, которые считала приемлемыми, потому что Грейнджер была очень придирчива к темам, которые выбирали для острот Фред и Джордж. И тем не менее, они все равно давали друг другу тихое «пять», когда им удавалось вызвать ее улыбку: вечно серьезная и собранная студентка становилась обычной девчонкой, которая прыскала в кулак от фарсовых миниатюр, и это было здорово. Братьям нравилось ощущение всесильности, которое обычно еще долго не покидало их после того, как они преуспевали в том, чтобы рассмешить подругу.
Летом перед шестым курсом, когда все Уизли и иже с ними были на Чемпионате, Гермиона была уже не той маленькой лохматой девочкой, что раньше, а почти настоящей девушкой. И именно тогда она совершила невозможное. Поздно вечером, когда вся молодежь сидела на полу в шатре кругом, играя в какую-то карточную игру, она с напускной насмешливостью бросила Рону:
— О, кажется, Джордж тебя обыграл! — она сказала это так просто, что обоим близнецам сразу стало ясно: она не гадала, кто из них только что забрал три четверти карт у младшего брата.
— Откуда ты знаешь, что это Джордж? Может, это Фред! — вступился уязвленный Рон, вот только замолчал, наткнувшись взглядом на вытянувшиеся лица обоих. — Погоди, как ты угадала?
— Я не угадывала, Рональд, я просто отлично знаю, кто из них есть кто, — слегка высокомерно ответила гриффиндорка, подбирая ноги, однако больше на расспросы и слова не ответила, как ни пытались все узнать секрет, как различить между собой парней. Не смогли узнать они этого и позже, но, факт был фактом, Гермиона отлично умела различать братьев.
Уже много позже, когда был объявлен Турнир, она раз за разом предостерегала Джорджа и Фреда от безумной идеи нарушить возрастное ограничение, при помощи какого-нибудь трюка обманув Кубок, каждый раз находя новые и новые аргументы. Джорджи участвовал в первых десяти или пятнадцати спорах, а потом бессильно поднял руки, отдавая все в руки брата, надеясь, что хоть он сможет отбить у назойливой девочки желание им помешать реализовать мечту. Баталия развернулась масштабная, и, кажется, даже Виктор Крам оценил ее, потому что однажды, во время одного из споров, он оказался в числе зрителей, наблюдавших за гриффиндорцами.
— Говорю тебе, Грейнджер, это безопасно! Мы все всегда тестируем перед использованием, — втолковывал Гермионе Фред, совсем не обращая внимание на окружающую их толпу.
— Ага, действительно, это же намного лучше, покалечиться во время испытаний. Да ты гений, Фредерик!
— Боже, не начинай, мы уже уже говорили об этом, — простонал он. — Все нормально. Что тебе так не нравится в идее того, чтобы мы участвовали в Турнире?
— А ты не думал, — язвительно ввинтила девушка, уперев руки в бока, — что Кубок все равно выберет только одного из вас, а?
— Не-а, — обезоруживающе улыбнулся Фред, — мы же близнецы. Магия такого рода на нас в принципе отдыхает, и, даже если ты права, ну и пусть! Уже не будем же мы с Форджем ругаться из-за этого, право. Выиграет один из нас — это будет наша общая победа. Мы же непобедимы!
— В том-то и дело, — в голосе явственно чувствовалась мольба. — Вместе вы всесильны, но когда вы порознь вы уязвимы! Это… это как если бы я пошла в Тайную Комнату с одним только учебником Истории Магии, понимаешь?!
— Неужто ты волнуешься за нас? — ехидно спросил Уизли, стараясь обойти ее аргумент, который пока крыть было нечем.
— Конечно! — жарко воскликнула она. — Вы мои друзья, я люблю вас и беспокоюсь о вас!
Она любила их. Любила Фреда и Джорджа, своих друзей, и открыто, на весь Хогвартс, сказала это. Виктор Крам почему-то резко развернулся, уходя.
Позже Гермиона часто говорила, что любит кого-то. Что любит Гарри, но только как друга, что Рита Скитер, конечно, проигнорировала. Что любит Рона, тоже как друга, и поэтому не хочет с ним ссориться, даже если он продолжит ее обзывать за то, что она пошла на бал с другим. Что любит малыша Денниса, ведь он часть факультета, и поэтому ему не стоит плакать в одиночестве в уголке гостиной от того, что старший брат ушел без него с друзьями на квиддичное поле. Что любит Перси несмотря на то, что он говнюк и козел, и что близнецам не нужно держать на него зла, ведь каждый иногда ошибается. Что любит Джинни, просто так. Что любит родителей и мистера с миссис Уизли. Что любит Макгонагалл, Дамблдора и даже изредка Снейпа. Что была влюблена в Крама, и не стыдится этого. Что любит Полумну, хотя она, конечно, очень странная. Что любит Лаванду и Парвати, но исключительно, когда их нет в комнате или когда они спят. Наверное, она и раньше говорила, что любит кого-то, но только с того случая перед Турниром Фред стал замечать это. Она говорила об этом как о чем-то само собой разумеющемся, и это было поразительно. Кажется, ничье сердце не могло вместить в себя столько чувств, вот только Гермиона всегда была исключением из правил.
Она часто говорила, что любит его: как гриффиндорца, как часть семьи Уизли, как одного из своих друзей, как члена Отряда Дамблдора, как одного из близнецов, но она никогда не говорила, что любит именно его, Фреда Уизли. Сначала это его ничуть не трогало, ему и не хотелось становиться чем-то больше, чем частью его с братом вечного дуэта, однако с годами внутри него появлялась все большая и большая потребность, чтобы она любила именно его. Сначала как друга, после — как одного из самых близких людей, потом…
Объяснение в чувствах вышло неловким и смазанным. Он запинался, краснел, смущался, но Гермиона не торопила его и не мешала, слушая сбивчивую речь о его влюбленности в нее, закончившуюся еще более неловким, чем все сказанное раньше, предложением встречаться. Она просто улыбнулась, кивнув, и твердо ответила ему:
— Да, Фред, хорошо.
Это случилось в Рождество ее шестого курса. А потом все перемешалось, переменилось, и юноша чуть было не упустил ее в водовороте событий и кошмаров. Он едва успел выцепить ее из толпы, прежде чем она вместе с Гарри и Ронни перенеслась черт знает куда.
— Я люблю тебя, — прошептал он ей, сжимая в объятиях, не решаясь отпустить туда, где ей каждую секунду будет грозить опасность. Но он должен был отпустить, он знал это.
— Береги себя, ладно? — она выскользнула, мазнув поцелуем по его щеке, и исчезла на долгие месяцы, в течение которых он каждый день засыпал, крепко зажав в руке палочку. Было бы красиво сказать, что не было ни секунды, когда он не думал о ней, вот только это было бы ложью. Конечно, он не забывал о Гермионе. Конечно, он надеялся, что она где-то сейчас слушает их передачу, что она жива и невредима, что скотина-Ронни не заставляет ее плакать, вот только и других забот у Фреда было полно. Они с Джорджем и Ли ежедневно помогали маглорожденным бежать и прятаться, вели эфир, искали пропавших и старались устроить небольшие диверсии группам пожирателей, они ежедневно рисковали собой, прикрывая друг друга, и все равно они были в куда лучших условиях, чем Золотое Трио, занятое борьбой за всех сразу.
Фред не успел сказать ей, что любит, когда увидел в Выручай-комнате. Она была чумазая и серьезная, но все равно очень счастливая. Она буквально повисла на шее Джинни, обняла Невилла, обменялась улыбками с Симусом и Дином. А потом вместе с Роном и Гарри снова исчезла, и в этот раз Уизли не успел поймать ее за руку, хоть на секунду насладиться ею. Джордж сочувственно положил ему ладонь на плечо.
Много после, в Норе, когда Фред проходил курс интенсивной терапии, Фордж говорил ему, что Гермиона плакала над его телом, что лично чуть не убила Кингсли, когда тот отказался отправлять во время перемирия юношу в Мунго, что она часами сидела у его кровати и шептала, как любит. Фред улыбался, вот только, если она и говорила это у его постели, больше она не планировала этого делать. Она улыбалась ему, обнимала, говорила, что ей нравится его цвет глаз и его веснушки, шутливо била его в плечо в ответ на его признания, крайне смущаясь, вот только сама никогда не говорила, что любит. И если поначалу парню это было и не нужно, со временем он все больше и больше думал об этом.