Слева слышится громовой хоровой хохот, и я с трудом сдерживаю стон: это Фред и Джордж. Несмотря на то, что многие подшучивали надо мной и за спиной говорили нелицеприятные вещи, близнецы были одними из немногих, кто делали это открыто и прилюдно, не стесняясь выливать на меня поток ядовитых замечаний и едкой иронии. С одной стороны, я даже уважал их за это, потому что сплетни за спиной — вот настоящая подлость, но, с другой, обвинения, брошенные в лицо, всегда задевают сильнее, особенно если они правдивы.
Уизли располагаются неподалеку, я все еще слышу их голоса и смех, когда они обсуждают какую-то очередную шутку, и мне бы лучше уйти, но я не в силах показаться перед ними, зная, что это приведет к очередным насмешкам, злым и острым, после которых я, наверное, даже пропущу ужин, стараясь урвать пару минут в абсолютно пустой спальне. Я еще сильнее горблюсь, нашариваю лист с формулами зелий и переворачиваю его. Учиться нет сил, и я бесцельно рисую завитушки на полях, а потом начинаю писать неровные строчки, плохо зарифмованные, но зато наполненные горечью и мечтами, которые никогда не сбудутся. Текст получается очень в духе Пола Маккартни, только, разумеется, в сто раз хуже, и я в конце концов комкаю лист, отбрасывая его к корням дерева. Я слышу, как один из Уизли что-то рассказывает, а потом слышу еще тихий женский смех, вероятно, являющийся наградой к рассказу близнеца. Аккуратно выглядываю из-за ветвей и вижу Гермиону, которая сидит в компании братьев, улыбаясь им и опираясь спиной о согнутые колени одного из них, того, который в зеленой футболке. Он треплет ее по голове, и в эту минуту мне кажется, что он совсем не тот язвительный и жестокий мальчишка, каким мне всегда казался, что в нем видно что-то другое, более глубокое и взрослое.
Гермиона поворачивает голову вправо, и мы встречаемся глазами. Я знаю, что она знает, что я здесь.
Мы встречаемся в следующий раз через три дня, после выходных. Вообще-то у нас нет сдвоенных пар аж до среды, но она вылавливает меня в коридоре, и я вынужден что-то пробормотать друзьям с свое оправдание, сворачивая в боковой коридор за гриффиндоркой. В коридоре снова пахнет плесенью и сыростью, боже, как я ненавижу этот запах!
— Ты что-то хотела? — складываю руки на груди, пытаясь выглядеть также невозмутимо, как Драко, но выходит паршиво. Она в ответ слегка хмурится, но потом тяжело вздыхает, качая головой.
— Брось, Крэбб. Я не собираюсь с тобой ругаться. Я просто хочу вернуть тебе твои стихи, ты обронил их в пятницу, у дуба, — она протягивает мне мой листочек, исписанный кривым почерком с одной стороны и формулами зельеварения с другой, и я чувствую, как мою шею заливает краска. Боже мой, как я мог его забыть там…
— Ты читала? — молюсь, чтобы мой голос не звучал жалко.
— Да, — кивает она, сцепляя руки в замок за спиной и раскачиваясь взад-вперед на пятках. — Прости, я не хотела обидеть тебя этим.
Я каменею. Она извиняется передо мной? За что? За то, что я обронил лист бумаги, где в минуту слабости излил душу, а она с присущим ей любопытством прочла его? Я краснею еще больше.
— Ничего.
Позорно сбегаю, скрывая полыхающие уши и запихивая злосчастный клочок бумаги поглубже в карман.
— Какие люди…
— … и без компании!
Близнецы окружают меня с двух сторон, весело вышагивая рядом, не давая мне и шанса улизнуть. Я весь подбираюсь, понимая, что сейчас меня снова макнут лицом в грязь, а, хуже всего, я позволю это сделать.
— Что надо? — бросаю я им, ускоряясь. Только бы добраться до лестницы на четвертый этаж! Там меня наверняка ждет Грег, а уж нас двоих близнецы дразнить не станут, слишком тяжел взгляд моего лучшего друга, когда он злится.
— Эм, — кажется, Уизли не знают, что ответить, потому что переглядываются и один из них чешет голову, соображая. Странно.
— Мы извиниться хотели, — внезапно тихо говорит второй, и я удивленно поворачиваюсь к нему, ища подвох. Он смотрит на меня со странным выражением лица, со смесью раскаяния и жалости, и я чуть было не спотыкаюсь от этого.
— Чего? Что это с вами? — недоверчиво щурюсь, глядя на братьев, и тот, что чесал голову, поясняет.
— Это Герм нас попросила. Она сказала, что мы перегнули палку, так что… Вот.
— Правда, чувак, извини.
Я не знаю, что ответить, поэтому просто пораженно молчу, хлопая глазами. Я сплю? Или что со мной происходит?
— Если хочешь, мы можем подтянуть тебя по Зельям, в качестве компенсации.
— Хочешь?
Они останавливаются, одинаково наклонив головы, а я все также молчу, не зная, что сказать. Впереди я вижу лестницу и Гойла с Малфоем рядом с ней. Они тоже замечают меня, и я вижу, как сжимаются кулаки Грега и как Драко тянется к палочке в кармане, направляясь в нашу с Уизли сторону.
— Эм, ладно, — киваю наконец-то я. — Хорошо.
— Ты знаешь, где нас найти! — машет рукой один из братьев, и другой вторит его движению.
— Бывай, рокер, — бросает он через плечо, и они удаляются, оставляя меня в удивлении посреди коридора.
— Что им было нужно? — мрачно интересуется Драко, глядя вслед шутникам, и я в ответ только качаю головой, не до конца осознавая и сам, что только что произошло.
За завтраком Нотт в дурном настроении. Он переворачивает тарелку какого-то первокурсника, а потом принимается и за меня, бросая уничижительное «прихвостень» через весь стол. Я сглатываю оскорбление, за плечо удерживая Малфоя, который уже готов вступить в перепалку. Хватит с нас споров. На выходе из зала Тео хочет еще что-то добавить, но вдруг осекается на полуслове и только беззвучно открывает и закрывает рот, тараща глаза и пытаясь вымолвить хоть слово. Я оборачиваюсь и вижу Гермиону, которая смеется, но она, перехватывая мой взгляд, качает головой, и я смотрю дальше, через ее плечо, и вижу, как один из близнецов прячет палочку. Я встречаюсь с ним глазами и медленно киваю, то ли благодаря, то ли отмечая, что я все понял, сам не знаю.
— Ты правда хороший поэт, — тихо говорит мне гриффиндорка, обходя, а второй близнец хлопает по плечу.
Ненависть — это ведь так глупо, правда? Возможно, сырые стены замка еще могут принять в себя что-то новое, может быть, я могу решать сам, что я хочу, а что нет. В конце концов, если переступать рамки, почему бы не начать с прекращения такого ребячества, как вражда факультетов?
Я вижу глаза Грега, и, я уверен, он без слов понимает меня. И улыбки братьев Уизли больше не кажутся мне насмешливо-злыми.
====== Стихи на обороте, часть 2 ======
Вечером после отработки меня в коридоре выцепил Малфой, нос которого был задран даже выше, чем обычно. Я хотел пошутить про это, но вовремя прикусил язык, памятуя о просьбе Грейнджер.
— Слушай сюда, Уизли — он старался выглядеть грозным, но, согласитесь, это довольно тяжело, если ты на полголовы ниже оппонента, на несколько лет младше и палочкой умеешь только грозить. Я честно старался не засмеяться, а Хорек между тем продолжал пугать меня. — Я не знаю, что вам нужно от Винсента, но если это очередная ваша шутка — я предупреждаю, лучше не лезьте к нему!
— Спокойно, принцесса, — постарался обойти я его. — Ничего дурного и в мыслях не было.
Малфой зло засопел мне в след, а я поспешил поскорее убраться из коридора. Признаться, я не сильно жаловал этого напыщенного индюка и с удовольствием поставил бы его на место, возможно, наколдовав ему даже какую-нибудь лишнюю часть тела, однако мы с братом дали честное-честное слово Гермионе, что не будем задирать ни Крэбба, ни его дружков. Не то, чтобы нарушение этого обещания я не мог бы скрыть, но наша староста была одной из немногих людей, кому я никогда не соврал бы. Хотя бы потому, что она расстроится из-за этого.
Когда я зашел в гостиную, я сразу увидел Ли, Анджелину и моего близнеца. Они сидели на полу у камина, играя в карты, и, черт возьми, будь я кем-то другим, я бы, наверное, даже обиделся. Впервые в жизни я получил отработку один!