— Привет, народ, — плюхнулся я рядом с Джорданом, заглядывая через его плечо в карты. Расклад был откровенно паршивый: две десятки, валет, червовый король и две семерки. — На что играем?
— На еду, конечно, — фыркнула Анджи. — До трех поражений. Проигравший тащит с кухни закуски.
— И какой сейчас счет? — я слушал ее, но взглядом искал в комнате кое-кого другого.
— У Ли ноль, а у нас по одному, — ответил за Джонсон братишка.
— Угу, — отозвался я, поднимаясь, потому что тот, вернее, та, кого я ждал, наконец-то вошла в гостиную. Гермиона тащила внушительного размера сумку, но Ронни с Поттером, которые о чем-то громогласно спорили, даже не подумали забрать у нее тяжесть. Надо будет преподать им потом урок этикета, им не повредит.
— Эй, — окликнул я ее. Ронни сердито зыркнул на меня, явно не одобряя наше общение с Грейнджер. Та что-то сердито шепнула другу, очевидно, ругая его за глупую ревность, и направилась ко мне.
— Привет, Джордж, — меня всегда удивляло, как ей удавалось различить нас. — Как твоя отработка?
— Без Дреда было скучно, — ухмыльнулся я, уводя ее подальше от посторонних ушей. — Послушай, я сегодня вечером столкнулся с Хорьком, — и я пересказал ей нашу небольшую встречу. Она задумчиво пожевала прядь волос, и мне пришлось строго на нее глянуть, чтобы она поняла, что снова поддалась своей вредной привычке.
— Он просто переживает за друга, — наклонила голову Гермиона. — В этом же нет ничего такого: ты бы тоже переживал, согласись Фред заниматься трансфигурацией со старшим Малфоем, например.
— Мне тоже эта затея не сильно по душе, — я не кривил душой. — Уж не знаю, что ты внезапно разглядела в Крэббе из-за этого глупого кусочка стихотворения, но я все равно думаю, что они те еще подонки.
— Прекрати! — она нахмурилась, как было всегда, стоило кому-то, например, обидеть домовика. — Ты совсем не знаешь их. К тому же, ненавидеть — это глупо и по-детски.
— Но глупость — это мой конек, забыла? Просто я удивлен, что мы до сих пор собираемся участвовать в этом, даже если они тоже против.
— Против Малфой, а вы согласились заниматься не с ним, — она уперла руки в бока, и я понял, что переубедить ее не удастся. Как минимум, мне точно.
— Ну, ты же знаешь. Согласился не я, а Дред. Будто бы он может тебе в чем-то отказать! — это было правдой. Мой придурок-братец просто таял, стоило нашей старосте хоть о чем-то попросить его, и я готов был благодарить Мерлина и мадам Пинс, что она сама не понимала этого или, во всяком случае, не пользовалась этим слишком часто. Впрочем, я и сам не мог долго сопротивляться ей, уж больно мы с братцем любили эту девчонку. Практически как Джинни, а некоторые (не я!) даже, наверное, больше.
— Не говори ерунды, — она зарделась, а я мысленно хлопнул себя по лбу. Даже слепому было видно, что придурок-Фредди просто по самые уши влюблен в нее, но вот сама Гермиона этого никак не хотела замечать. Или это видел действительно только я, потому что был его близнецом? А вот черт его разберет.
— Боже мой, Грейнджер, ну он же тебе нравится, так пойди и скажи ему, — когда пару недель назад эта упрямица призналась самой себе, что влюблена, и я уже было обрадовался, что хотя бы один из них перестанет глупить и предпримет что-то, однако все обернулось куда хуже. Гермиона, такая умная и тонкая во всем, в отношениях оказалась на удивление твердолобой. Я даже несколько раз был почти близок к тому, чтобы написать Краму и спросить его, как он смог достучаться до нее, потому что мне это виделось нереальным. Мне уже жаль братца! Я ставлю на то, что ему потребуется сделать предложение руки и сердца не менее четырех раз, прежде чем она поверит, что это не шутка. Впрочем, это дела давно грядущего, потому что Дред еще сам не допер до того, что он влюблен. А я всегда считал его умным.
— Не скажу, — она надулась и попыталась бочком сбежать, и я мысленно взвыл. Я в прошлой жизни ел младенцев? За что мне такое? Я уже хотел было сказать ей, что считаю ее поведение глупым, и чем навязывать свою помощь слизеринцам, лучше разобраться в самой себе, но лицо старосты перекосилось, а затем она тряхнула копной волос, скрывая румянец на щеках, и я понял, что мои друзья закончили играть и к нам идет Фредди. Я повернулся, невольно заражаясь его приподнятым настроением, вытесняющим из меня все бессильное раздражение, которое наполняло меня только что. Так было всегда — мы были словно соединенные сосуды, ощущающие одно и то же.
— Анджелина продулась, но Джордан вызвался проводить ее, поэтому сегодня их можно уже не ждать. А о чем вы тут шепчетесь? — он потянулся рукой к волосам Гермионы, привычным движением вплетаясь пальцами в ее волосы. Я что, один вижу его выражение глаз, когда он делает это?! Ну нет, это форменное издевательство.
— Я сказал ей, что я не очень одобряю всю эту затею, — я скорчил рожу.
— Но естественно самое главное ты, надеюсь, не сказал? — Фред ухмыльнулся мне той самой ухмылкой, какой владел только он. Кто бы что ни говорил, но мы не были идентичны, уж кому, как не мне, это знать!
— Приберег, — ответил ему я, толкая в плечо.
— О чем вы? — староста грозно свела брови, насупившись и неосознанно приподнимаясь на носочках, пытаясь казаться выше. Она всегда бесилась, когда не понимала, о чем мы с братцем толкуем. Я предоставил ему рассказать девушке новость.
— Сегодня в коридоре к нам подошел Эрни Браун, со второго курса Слизерина, и сообщил место и время. Полагаем…
— Полагаем, что это было сообщение от Крэбба, — закончил я. Если честно, я просто представить не могу, что бы было, не будь у меня близнеца: то понимание, которое было между нами, такое удивительное для всех, было таким обыденным для меня, как воздух или почва под ногами.
— Завтра в шесть в классе, где на четвертом курсе у нас были занятия по ЗОТИ.
— Я пойду с вами, — серьезно заявила Гермиона.
— Ага, и Гарри тебя отпустит, — саркастично заметил Дред.
— Я все улажу. Завтра в шесть там, — она кивнула нам на прощание и ушла в сторону стола, где сидел Ронни и остальные их однокурсники, а я про себя отметил, каким взглядом проводил ее мой брат. Пф, будто бы мне нужны были какие-то еще доказательства того, что он влип!..
Драко тяжело вздохнул, с трудом удерживаясь от того, чтобы не схватить себя за волосы. Ему чертовски, просто чертовски не нравилась эта идея с занятиями с близнецами Уизли, однако Винсент уже дал согласие, и Малфой не мог ни на что повлиять. Глупо было отрицать, что его друзья имели просто катастрофические проблемы с зельеварением, и на переходном экзамене в прошлом году их спасло только чудо, однако Фред и Джордж… Они не были Поттером или Долгопупсом. Они могли, имели и мотивы, и средства, чтобы нанести сокрушительный удар по несчастному Винсенту.
Для друзей не было секретом, насколько ранимым и склонным к самоанализу был этот юноша, и оттого Драко попросту не находил себе места от волнения. По правде, Грегори тоже. Они должны были встретиться в классе Златопуста Локонса в шесть, однако блондин появился там уже в четыре и с тех пор нервно мерил помещение шагами, заложив руки с палочкой за спину. Крэбб и Гойл должны были подойти ближе к пяти тридцати, сейчас они мужественно отбывали наказание за взорванный котел у декана, что, нужно отметить, для учеников факультета Салазара было всегда более страшным и суровым, чем для остальных. Вне публики Снейп никогда не был снисходителен к своим студентам. В попытках отвлечься от беспокойства насчет Уизли, Драко попытался переключиться на мысли о родителях или рутинных заботах, и вышло, как оно в таких случаях всегда бывало, еще хуже.
Темная магия — не шутки. Ритуальная темная магия — тем более. Грядущие каникулы в Мэноре обещали быть как никогда мрачными, пропитанными страшными заклинаниями и символикой мертвых, тайными рунами и символами. Глупец тот, кто страшится Авады: это быстро и безболезненно. Душу можно расщепить сотней других способов, уж кому, как не наследнику Малфоев было об этом знать, и Драко страшился того, что может заставить его сделать безумная тетушка, поглощенная идеей служения.