И горе Амбридж, которая попробует остановить жаждущих отмщения. Стадо кентавров покажется ей плюшевыми пони.
Комментарий к Табуретка и пепельница. Часть 2 В далеком мае я пообещала подумать над тем, чтобы продолжить эту историю. И, если спустя полгода, в холодном и промозглом ноябре, человек все еще помнит это, разве недостаточно этой причины, чтобы написать продолжение?
Посвящается Катерине Будариной :)
====== Acta est fabŭla ======
Гермиону привело в чувство рваное дыхание Рона. Она обернулась на него: лицо Уизли было перекошено, он не мигая смотрел на Крама, скорчившегося от неимоверной боли перед входом в лабиринт, откуда буквально несколько минут назад его вывели учителя. Стадион был погружен в напряженную тишину, все, словно завороженные, вглядывались в скрюченный силуэт ученика Дурмстранга.
— Так нельзя, — голос Рона был хриплым, еле различимым, он сжал костяшки пальцев до того, что они побелели, в голубых глазах стояли слезы. Пожалуй, это и стало последней каплей.
— Остановите состязание! — Гермиона сама не узнала свой голос. Она вскочила, и ее звонкий вскрик пронесся над трибунами, заставляя зрителей оборачиваться, искать ее глазами. — Остановите!
— Мы не можем, мисс Грейнджер, — Дамблдор мягко улыбался своей гребаной улыбкой из-под бороды, и девушка поймала себя на мысли, что сейчас вцепится в эту самую бороду, потому что бесчувственный старикан, кажется, ничегошеньки не понимал!.. Гарри и Седрик были еще внутри. Они были внутри лабиринта, откуда только что вывалился Виктор, еле живой, с рваной раной на плече, с трудом удерживающий сознание в узде.
— Прекратить! — миниатюрная Флер, тоже еле живая, невиданным усилием воли заставила себя вскочить и подхватила крик гриффиндорки, вцепляясь в лацканы какого-то чинуши из Министерства, тряся его, словно грушу. — Они погибнуть, погибнуть! Вы должны прекратить! — сейчас ее охрипший голос, красные от слез глаза, акцент — все это вызывало какое-то странное смешанное ощущение, словно это была сцена из маггловского фильма, а не реальность. Но морось оседала на щеках и волосах, и все было реально. С трибун, преимущественно оттуда, где располагались студенты Пуффендуя и Гриффиндора, раздались разрозненные одиночные выкрики, тоже требовавшие, чтобы Третье Испытание Турнира было остановлено. Какие-то авроры, скрытые до этого в тени, оттащили обезумевшую Делакур от чиновника. Потребовалось трое человек, чтобы удержать ее: она брыкалась и сопротивлялась, крича, и мужчина, от которого ее отцепили, провожал ее снисходительным взглядом, поправляя одежду.
Неужели никто, кроме школьников, не понимал этого простого факта, что все давно покатилось к Моргане? С самого начала, когда на Чемпионате появилась Черная Метка, с того момента, как Кубок выплюнул имя Гарри, с тех самых пор, как Министерство наплевало на то, что участники Турнира гибли, все с самого начала было не так! И Дамблдор. Самонадеянный старик, пропагандирующий теорию естественного отбора! Поощрение школьников, которые нарушают правила, рискуют собой, сражаются с монстрами, заключенными в подвалах школы. За это любого директора маггловской школы давным-давно бы упекли за решетку, но только не его, нет! Неужели Гарри был прав, и положение старика только упрочилось тогда, два года назад, когда он уличил Малфоя в том, что он подкинул дневник Джинни Уизли? Поттер сказал тогда, что Дамблдор почти напрямую угрожал Люциусу — наверное, теперь попечительский совет не мог и слова поперек сказать главе Хогвартса. Вот же!.. Гермиона почувствовала, как по ее позвоночнику пробегает дрожь.
— Они не остановят Турнир, — Фред наклонился к ней, хмурясь. — Ни за что не остановят, просто поверь.
— Они как голодные псы, которым кинули кость, — Джордж зло сплюнул на настил, не отрывая взгляда от директора, который что-то благодушно говорил Флитвику. Профессор Чар явно нервничал, он буквально подпрыгивал, пытаясь что-то безуспешно втолковать Дамблдору.
— Почему? — Гермиона развернулась к близнецам. По ее щекам одна за другой покатились слезы бессилия, и Фред обхватил ее одной рукой за плечи, притягивая ближе и обнимая. Девушка носом уткнулась в его свитер, торчавший из-под расстегнутой куртки, и горячие слезы мгновенно впитались в ткань. Ладонь парня осторожно гладила ее спину.
— Потому что им хочется крови, — Джордж эмоционально пнул стойку перил.
— Да они чокнутые! — Симус, Невилл и Дин тоже подскочили, прижимаясь к ограждению. — Черт, их бы самих всех отправить в лабиринт!
У Рона под туго натянутой кожей плясали желваки. Он был бледнее, чем мертвец, и его огненная шевелюра казалась чуть ли не красной на контрасте с белым лицом. Он не отрывал взгляда от входа в лабиринт, кажется, не слыша разговоров друзей, не замечая ничего, находясь далеко, там, где Гарри, несомненно, сейчас снова сражался за свою жизнь. Совершенно один. Раньше они всегда были так или иначе вместе: они шли и сражались плечом к плечу, помогая друг другу, жертвуя собой ради друг друга, но почему сейчас друзья Поттера должны были стоять на трибуне, ожидая приговора? Глупые правила вынуждали одного из них находиться в смертельной опасности, а других попросту потреблять эту жуткую культуру равнодушия, которой была пропитана судейская трибуна. Это было чертовски подло, чертовски глупо, так подло и глупо, что!..
Гермиона отстранилась от Фреда, уже не плача. Она развернулась обратно, к стадиону, и ее глаза столкнулись с пронзительным взглядом Виктора.
— Прости, — одними губами. Но она поняла это короткое слово. Крам сглотнул, не отводя взглядом, и сколько горечи было в его темных глазах, столько чувств и столько невысказанных слов, что она почувствовала, что снова сейчас заплачет. Новая волна боли от заживляющего заклятия, которым мадам Помфри лечила плечо болгарина, заставила его буквально согнуться пополам.
— Им нужны победитель и жертва, их не волнует, погибнет ли кто-нибудь или нет, — Рон не обращался ни к кому конкретному, однако его услышали все.
— Они пожертвуют и Гарри, если потребуется, — Симус закусил губу.
— Но почему? Может, все обойдется, — Невилл затравленно огляделся, ища на лицах друзей хотя бы отголосок надежды, и Дин отвернулся, не в силах сдержать эмоции. Все слишком хорошо понимали, какой жестокой игрой обернулся Турнир, которого в начале года все с таким нетерпением ждали.
— Кто-то применил непростительное к Краму, — Фред положил руку на плечо младшему брату, выражая ему всю поддержку, на какую только был способен. — Кто-то вывел из игры и его, и Флер.
— Кто-то бросил имя Поттера в Кубок, — подхватил мысль Джордж. Левой рукой он цепко держал Джинни, боясь, что та совершит какую-нибудь глупость. По веснушчатым щекам девочки текли злые слезы. — Кто-то подстроил все так, что участников стало четыре, а не три.
— Кому-то очень нужно, чтобы победу одержал Гарри.
Гермиона закрыла глаза и внезапно почувствовала, что смеется. Тихо-тихо. Обреченно. Рискнуть, что ли?.. Сколько школьных правил она нарушила за свою жизнь? Стоит ли нарушить еще с десяток, если это сможет помочь? Ответ всегда был один и тот же. Какой смысл боготворить властолюбцев, которые только и ждут, чтобы подростки, еще совсем дети, покрошили друг друга? Волан-де-Морт не был главным злодеем этого мира, он всего лишь был квинтэссенцией пороков других. Таких как Скитер, как мадам Максим, как Каркаров, как Крауч, как Фадж. Как Дамблдор. Что ей оставалось?
Она распахнула веки, не сразу привыкая к яркому свету. И не сразу поняла, что Северус Снейп смотрел прямо на нее. Несколько секунд они просто глядели друг на друга, безмолвные, неподвижные. Он — внизу, подле других преподавателей, судей и авроров. Она — наверху, на трибуне. А затем он еле заметно кивнул ей, улыбнувшись уголком губ, словно благословляя на что-то.
Гермиона знала, что профессор имел в виду.
— Рон, — она ухватила друга за руки, заставляя повернуться к себе. — Рон, послушай меня, — его взгляд не был осмысленным. — Мы нужны ему, Рон.
— Они не остановят Турнир, ты слышала, — парень зажмурился, мелко мотая головой. — Мы ничего не можем. Они попросту изведут его, изведут нашего Гарри, а затем снова будут говорить о нем, а о герое и легенде, и только… — звонкая пощечина, призванная остановить истерику, заставила обернуться всех, кто сидел или стоял рядом.