Безумец тот, кто считает, что ему это под силу.
Джордж давно смирился с тем, что он, кажется, сошел с ума. Только какая к черту разница, если багровая ниточка надежды помогла ему перестать чувствовать жгучую боль там, где раньше было сердце?
На его шее на тонкой цепочке висело маленькое золотое кольцо. Мертвец так и не смог отдать его девушке, которую любил.
Джордж ненавидел годовщины.
Но он считал до них дни.
Комментарий к Третье мая Весь день вчера пыталась написать что-нибудь жизнеутверждающее, но что-то получилось только это...
====== Десять очков Живоглоту. Кот наносит ответный удар ======
С домашним любимцем Гермионы Грейнджер, за исключением, пожалуй, самой девушки, сладить не мог ровным счетом никто. И это знал каждый. Живоглот зубами и когтями доказал свое исключительное право на свободу и независимость, отвоевав его сначала у миссис Грейнджер, которая все хотела его постричь, затем у Лаванды, с которой у него вышел конфликт за обладание подоконником, а затем и у всей школы, устроив свой знаменитый дебош, после которого даже Кровавый Барон стал приподнимать шляпу при встрече с котом. Декрет Генерального Инспектора, висевший на самом почетном месте в холле, служил напоминанием былым заслугам Живоглота, и теперь, пожалуй, ни у одного здравомыслящего волшебника не должно было возникнуть даже мысли попробовать снова изловить зверя, однако кто мог назвать Долорес Амбридж здравомыслящей? Ранним утром в середине февраля ее вопли огласили коридоры школы.
Северус Снейп, который в тот момент брился, выскочил за дверь прямо в том, в чем был, а именно в заношенном коричневом свитере и спальных штанах, весь в пене и с бритвой в руке, и нос к носу столкнулся с мадам Пинс, у которой на щеке все еще виднелся след от подушки.
— Вы это слышали? — библиотекарша подслеповато озиралась, выставив вперед руку с палочкой, и Снейп только в этот момент понял, что сам держит перед собой не палочку, а все ту же бритву. Выглядел он, наверное, комично, особенно учитывая то, что волосы на время утренних процедур он собрал в хвостик-пальму на макушке.
— Кто-то кричал, — проявил чудеса эрудиции зельевар. Они застыли, прислушиваясь, и новый отчаянный визг не заставил себя долго ждать.
— Туда! — закричала мадам Пинс и, не заботясь о своем внешнем виде, побежала к лестнице. Что оставалось делать несчастному Северусу? Ничего, кроме как, чертыхнувшись, последовать за ней, надеясь, что бритвы для самообороны хватит. В крайнем случае у него еще была резинка для волос, два тапка и неограниченное количество пены для бритья. Блеск…
На четвертом этаже, где и нашлась Амбридж, уже стопилась добрая толпа преподавателей. Слава всевышнему, что студенты никогда не вставали в такую рань, потому что в противном случае бы им пришлось увидеть своих профессоров в не совсем формальном виде: полностью одетой была лишь Макгонагалл, но про нее в трудовом коллективе ходили слухи, что она вообще никогда не спит. Малютка-Флитвик прыгал, пытаясь увидеть хоть что-то за спинами коллег.
Генеральный Инспектор сидела на полу, прижимая к груди алую от крови руку, и поскуливая. Помощник профессора Древних Рун, сухощавый мужчина лет тридцати, почему что отвернулся, прикрывая лицо — вероятно, с утра мимика его лица работала не так, как должно, и только поэтому гримаса на его лице походила на злорадную улыбку.
— Тьфу ты, опять расписание корректировать, — ругнулась сквозь зубы мадам Стебль, которая была ответственной за него в эту неделю. Профессор астрономии сочувственно скривилась.
— Такими темпами можно вообще ничего не планировать заранее, у нас что ни день, то перемены, — она поджала губы.
— Долорес, что с вами? — как и всегда, первой в себя пришла декан Гриффиндора. Она сделала два шага вперед, и в этот момент Амбридж вскинула голову, глядя на Макгонагалл покрасневшими от слез глазами. Та на всякий случай не стала подходить ближе, так и замерев на полпути.
— А что, не видно? — почти прошипела волшебница. — Эта зверюга мне чуть было руку не оторвала!
Столпившиеся в коридоре маги и колдуньи заозирались, ища того, кто мог бы так покалечить руку министерской клуше. Снейп тяжело вздохнул, засовывая бритву в карман штанов и рукавом утирая крем с щек. Что-то подсказывало ему, что это никак не мог быть Люпин, как бы ему это ни хотелось. Да и до полнолуния было еще недели две… Педагогическому составу школы очевидно не везло.
— Объясните толком, что произошло? — вера Минервы в здравый смысл не могла не восхищать, хотя и казалась слегка наивной.
— Да что тут объяснять, — бешено вращая глазами завопила Амбридж. — Он просто вдруг бросился на меня, вцепился своими клыками, я насилу освободилась! А палочка? Моя бедная палочка, она же теперь совсем ни на что не годится! Да даже если бы и годилась, я же ее теперь в руку взять не смогу!
— Вам она и раньше-то не очень помогала, — раздался флегматичный голос профессора Бинса из-за спины мадам Пинс. Призрак безучастно оглядел профессоров, поджал губы при взгляде на Амбридж и, заложив руку за спину полетел куда-то в сторону Северного Крыла. Флитвик и помощник преподавателя Древних Рун согнулись пополам за спинами коллег, давясь беззвучным хохотом.
— Ах вы! — задохнулась от ярости Генеральный Инспектор. — А я вас со свету сживу, вы!..
— Почему мне кажется, что она слегка опоздала? — еле слышно прошептала мадам Стебль, и Снейп с трудом сдержал смешок.
— Ненавижу кошек, — продолжала свирепствовать Амбридж. Брови Макгонагалл взлетели вверх — из-за того ли, что она помнила инсталляцию с котятками в кабинете Долорес, из-за того ли, что и сама становилась время от времени кошкой, неизвестно. Во всяком случае, будь Амбридж хоть сколько-нибудь разумной женщиной, она бы точно на этом остановилась. Как уже отмечалось, к разумным и здравомыслящим ее отнести было достаточно сложно, а потому она продолжала. — Ненавижу! Эти мерзкие, гадкие, гнусные животные, ух, я бы их всех истребила, я бы их скормила псам, я!..
— Пожалуй, нам стоит отвести нашу дорогую коллегу в Больничное Крыло, — от ледяного тона Минервы по позвоночнику Снейпа пробежал холодок, словно ему было снова пятнадцать, а декан Гриффиндора вела его и Поттера к директору.
В обед профессор Стебль осторожно заглянула в двери лазарета. Мадам Помфри возилась в подсобке, позвякивая чем-то.
— Поппи? — женщина вошла внутрь, прикрывая за собой дверь. — Ты здесь?
— Да, подождите минуту! — позвякивание в задней комнате стало суетливо поспешным.
В светлой палате было тихо. В дальнем углу на кушетке лежала четверокурсница Пуффендуя, дернувшаяся было вскочить при виде декана, но под ее строгим взглядом вернувшаяся назад.
— Профессор, — пискнула она, кивая в знак приветствия.
— Привет, Чарити, дорогая, — тепло улыбнулась ей волшебница. — Как твой живот?
— Уже лучше, спасибо, — девочка заулыбалась, и преподавательница, кивнув ей, поспешила в сторону подсобки. В дверях она столкнулась с Помфри.
— Помона, так это ты! — медик выдохнула, расплываясь в улыбке. — Слава богу.
— Здравствуйте, Поппи, — женщины обменялись объятиями. — За кого же ты приняла меня, что так переволновалась?
Помфри поморщилась:
— Я теперь уже ничему не удивлюсь, нет-нет, ничему! Утром эту отвратительную розовую курицу увезли в Мунго, и теперь я готова ждать в школе кого угодно, от министра до дементора. Уверена, она не постесняется пожаловаться всем инстанциям об этом инциденте.
— Ты думаешь, это все проделки близнецов Уизли? — профессор нахмурилась. — Эта женщина только и ждет повода, чтобы представить их перед судом Визенгамота! Удивлена, что она до сих пор не опробовала на них Сыворотку Правды, как она делала с другими учениками…
— Нет!.. — всплеснула руками медсестра, и Чарити дернулась, оборачиваясь на вскрик. Волшебницы переглянулись, отходя дальше и понижая голос. — Неужели она дошла до того, что допрашивает студентов такими методами?