— Нет, я точно знаю, что он не пришел. Она немного подождала, потом я заметил, что она пытается кому-то дозвониться по сотовому, но, похоже, там не отвечали.
— Вы наблюдали за ней? — удивилась я.
— Да не то чтобы наблюдал, но посетителей еще собралось мало, а на нее просто смотреть было приятно… Потом, видно, он сам ей позвонил, она сразу встала и ушла, и не расстроенная, а, скорее, взволнованная, так мне показалось. Ну а после прибежал Жорж с автостоянки и рассказал, что женщину какой-то мерзавец задавил. У него на глазах, мол, все произошло. Он ведь от нас звонил и в полицию, и в неотложку. Его каморка закрыта была, а там оба его телефона, он от волнения никак ключ найти не мог. Потом оказалось, что ключ-то он в руке держал.
— Бывает, — только и сказал Эрик Катлер.
Не так много мы выяснили, да и то, что выяснили, не слишком раскрывало ситуацию. Если у покушения на Стонера был вполне понятный мотив, то в покушении на Этти мне не виделось никакого смысла.
Из ресторана мы поехали в центр Бермана. Встретились с главным врачом. Комиссар должен был обсудить с ним меры безопасности, поскольку не существовало никакой гарантии, что тот, кто хотел убить женщину на шоссе, не попытается проникнуть в больницу, чтобы не дать ей выжить. Этти все еще находилась между жизнью и смертью, врачи старались спасти ее, но надежды почти не оставалось. Была сделана уникальная операция, но результат никто не брался предсказать. Нас, конечно, к ней не пустили. У ее постели постоянно находилась Милена, а в коридоре, ведущем в реанимационное отделение, мы неожиданно увидели Артура, будущего зятя Этти. Больше всего меня поразил тот факт, что его глаза явно покраснели от слез.
После посещения больницы мы решили, что лучше разъехаться по домам и отдохнуть. Катлер подбросил меня по дороге в управление, где ему еще предстояло пересесть со служебной машины на свою малолитражку.
Этот день был такой длинный и тяжелый, что мне уже не хотелось даже думать, тем более что с каждым фактом, который мы добывали в последние дни, все лишь еще больше запутывалось. Версии разлетались одна за другой. Мотив был только у Ронена Критца, если допустить, что злосчастные акции вдруг стали для него жизненно необходимыми. Вопрос еще — знал ли он об этом завещании? Марта, например, узнала о пресловутом втором конверте только из газет после происшествия со Стонером.
Но все вопросы я отложила на завтра. Усталость вычистила мои мысли, и в них не содержалось даже минимума информации. Уже засыпая, я подумала о том, что неплохо бы все же поговорить с господином Критцем.
Как ни странно, с этой мыслью я и проснулась на следующий день. Поэтому, позвонив Ари, сразу отправилась в полицейское управление. Я знала, что в этот час комиссар должен быть в своем кабинете.
Раннее утро радовало хорошей погодой. Небо было чистым, но солнце еще не нагрело воздух и камни. Было приятно пройтись пешком, что я и сделала. По дороге зашла в свое любимое кафе и выпила обязательную для себя чашечку кофе. Кофе всегда благотворно воздействует на мое воображение и, главное, на мою память. Я вдруг отчетливо вспомнила один момент своей поездки в Стэрленд, и это воспоминание несколько изменило мои планы.
Комиссара я действительно застала на месте. Он выглядел уставшим, ему, видимо, не удалось как следует выспаться.
— Доброе утро, коллега, — встретил он меня своим обычным приветствием. — Надеюсь на ваши идеи, поскольку сам я уже иссяк.
— Было бы неправильно обмануть ваши надежды, — ответила я.
— Ага, значит, идеи есть? — Голос Эрика Катлера стал несколько бодрее, или мне так показалось?
— Да, не без того, — усмехнулась я. — Но сначала хотелось бы попросить вас помочь мне встретиться с Роненом Критцем…
— Да, аналогичная мысль и мне приходила в голову. Нужно выяснить, знал ли он вообще о завещании своей матери, — прервал меня комиссар.
— И это тоже, — согласилась я, — но думаю, что сначала мне нужно поговорить с Миленой Саротти.
— Вы думаете, что ей что-то известно, кроме того, что она уже сказала полиции? Или вы ее подозреваете?
— Подозревать ее, пожалуй, не в чем, но о поклоннике своей матери она может быть в курсе.
— Да, это верно. Но она утверждает, что о свидании в этом ресторане не знала…
— У меня появилась мысль о потенциальном мотиве покушения на Этти.
— Что-то я сегодня не очень понимаю ход ваших мыслей.
— Как вы полагаете, у кого мог иметься подобный мотив?
— Уж не думаете ли вы, что кавалер госпожи Саротти хотел ее убить из ревности? Или она ему наскучила и он не видел другой возможности от нее избавиться?