— Нет, ничего, — ответил комиссар.
Тайна второго конверта
Присутствовать на конфиденциальном допросе Якова Шефнера я не могла, по закону его проводил комиссар один на один со свидетелем, записи не производились.
В результате мы наконец узнали, кто был упомянут в закрытой части завещания Джудит Стонер. Да, Джудит была очень умной и предусмотрительной. Она понимала, что управление акциями — слишком обременительно для ее мужа, поэтому не стала перекладывать заботу на его плечи, но позаботилась о том, чтобы он ни в чем не нуждался. Фактически она составила второе завещание для его удобства и, если хотите, позаботилась о том, чтобы наследники не ждали с нетерпением его кончины. Она обязала адвокатскую фирму сохранить в тайне имена наследников акций. Их было двое — Ронен Критц и племянница Джима Этти Саротти. Джудит считала, что о втором конверте никто, кроме Джима и его сестры, не будет знать. Да и вряд ли это кого-нибудь заинтересует. Она знала обоих достаточно хорошо, но, видимо, всего не учла. Как разворачивались события дальше и почему они привели к таким печальным последствиям, можно было только предполагать.
Этти так и не пришла в себя, хотя и появилась надежда, что это произойдет. Ее состояние стабилизировалось, она уже самостоятельно дышала, и приборы обнаруживали мозговую активность, пусть и очень слабую. Но до того момента, когда ей можно будет задать вопросы, было далеко в любом случае.
А было бы очень важно спросить у нее, знала ли она, что фактически является наследницей целого состояния. Если знала, то откуда? Сообщала ли она об этом кому-то еще? И чуть ли не самыми важными являлись сведения о том, с кем у Этти была назначена встреча в ресторане «Биг роад» и почему встреча не состоялась. Ответ на этот вопрос давал нам имя убийцы, в чем сейчас я уже не сомневалась.
Но Этти Саротти не могла ничего сказать, и нам оставалось только строить предположения.
Ронен Критц
В Гринвер Д я поехала автобусом, перед этим заскочила в центр Бермана. Меня пропустили в палату, я рассчитывала застать там Милену, но неожиданно столкнулась с Патриком Руже.
Заходя в реанимационную палату, естественно, я постаралась войти тихо, поэтому Патрик не видел меня и продолжал говорить, обращаясь к Этти и, видимо, считая, что в своем состоянии она хоть и не может ответить, но слышит его.
— …хорошая девочка. Я отправил ее немного отдохнуть и выпить чашечку кофе, тут внизу есть маленькое кафе. А вот у меня нет детей. Так сложилась жизнь. Живу один с тех самых пор, как Инесс ушла от меня. Не хотел, знаете, больше страдать. Я ведь не красавец, не богач, да и образован не больно. В общем, не герой…
Я поняла, что нужно подать голос, чтобы не усугублять ситуацию, и кашлянула. Патрик вздрогнул и оглянулся:
— А, это вы, здравствуйте, а я вот тут…
— Извините, я зашла только узнать, как дела, да хотела повидать Милену. — Я старалась говорить как можно мягче.
— Милена должна быть внизу, в кафе. Она так устала… Артур не может часто ее подменять, а оставлять Этти на сиделок они не хотят…
— Я понимаю. Хорошо, что вы…
— Знаете, я ведь совсем один, мне не трудно. — Он наконец успокоился и даже слегка улыбнулся. — Врачи говорят, что, скорее всего, она выживет. Правда, предстоит долгое лечение, возможны последствия, но главное ведь, что будет жить.
— Вы правы. Ну, мне пора.
Всю дорогу я думала о Патрике и вообще о людях и их судьбах. Невольно мысли перескочили на того, кто придумал и осуществил по сути свой трусливый план убийства. Полиция уже выяснила, что машина принадлежала небольшой фирме, которая занималась частным извозом в этом районе. Водитель, работавший в тот день, зашел перекусить домой, поставил машину, как всегда, под окном, но, понятно, не смотрел на нее не отрываясь, да и не думал, что она может привлечь угонщиков: особо дорогих и новых автомобилей в таких фирмах не бывает. Таксист заявил об угоне сразу. Долго искать не пришлось. Машина была брошена там же, на третьем шоссе, у въезда в Национальный парк. На бампере и правом переднем колесе оказались засохшие капли крови. Это была кровь Этти. От мысли, что за несколько минут до совершения убийства тот, кто его совершил, спокойно разговаривал со своей жертвой по телефону, мне стало не по себе.
В доме Марты Критц меня действительно ждали. У меня даже сложилось впечатление, что мне были рады. Вечер оказался очень приятным.
В этом доме была атмосфера покоя, уюта и какого-то душевного тепла. Чувствовалось, что Ронен не только по-родственному привязан к женщине, которая заменила ему мать, но и по-настоящему ее любит. Было между ними даже нечто большее, чем просто любовь, — глубоко осознанное уважение. Нет, я не могла ни на одно мгновение представить, что этот умный, добрый и необыкновенно обаятельный мужчина мог убить, да еще таким способом. Мне даже не хотелось переходить к запланированным мною вопросам. Тем более что говорили мы о вещах куда более интересных и возвышенных, чем те, к которым я готовилась вернуть своих собеседников. К тому же я понимала, что разговор о матери вряд ли доставит Ронену удовольствие.