– За что?
– Черт меня знает, за что! Может быть, он соучастник. Эта история с биноклем шита белыми нитками.
– Не думаю. Пит, чтобы они работали на пару. Скорее всего, наш убийца – одиночка.
– Все равно, убийца может его знать. Возьмет да и дунет после убийства к этому парню домой. Нужно послать за ним хвоста. Вон О'Брайен мается за своим столом без дела. Пошлите его.
Бернс снова подошел к Самалсону. Карелла прошел в другой конец комнаты, где О'Брайен печатал какой-то отчет, и стал ему что-то шептать. О'Брайен кивнул головой.
– Вы свободны, Самалсон, – сказал Бернс. – Только не уезжайте из города. Вы нам можете еще понадобиться.
– Если вы не возражаете, я хотел бы узнать, какого черта меня сюда притащили? – поинтересовался Самалсон.
– Увы, возражаем, – сказал Бернс.
– С ума сойти! – вскипел Самалсон. – Ну и полиция в нашем милом городке! Бинокль хоть я могу забрать?
– Нам он больше не нужен, – сказал Бернс.
– И на том спасибо, – буркнул Самалсон, хватая бинокль.
Хейз вывел его за перегородку и подождал, пока тот, продолжая в душе кипеть, спустился вниз. Спустя минуту из отдела вышел О'Брайен.
– Я тоже могу идти? – спросил Фрэнки.
– Нет, сынок, – сказал Бернс. – Ты нам очень скоро понадобишься.
– А зачем? – спросил Фрэнки.
– Мы хотим нарисовать портрет, – объяснил Бернс. – Мисколо! – крикнул он.
Из канцелярского отдела по ту сторону перегородки появилась голова Мисколо.
– Ay? – подал он голос.
– У тебя там молоко есть?
– А как же!
– Налей-ка мальчику стакан. И печенья захвати. Ты ведь любишь печенье, Фрэнки?
Фрэнки кивнул. Бернс взъерошил ему волосы и ушел к себе в угловой кабинет.
Глава 10
В 14.39 прибыл полицейский художник. Никто не сказал бы, что это художник. На нем не было ни рабочей блузы, ни небрежно повязанного банта, а пальцы не были вымазаны краской. Он носил очки без оправы и походил на представителя агентства по борьбе с грызунами, которому до смерти надоела служба.
– Это вам, шутникам, понадобился художник? – спросил он, кладя на деревянную перегородку кожаный чемоданчик.
– Да, – сказал Хейз, поднимая голову. – Проходите.
Толкнув дверцы, человек прошел за перегородку.
– Джордж Анджело, – представился он. – С Микеланджело не имею ничего общего, ни по части генеалогии, ни по части таланта. – Он ухмыльнулся, показав крупные белые зубы. – Что нужно нарисовать?
– Призрак, – сказал Хейз. – Мы с этим мальчонкой оба видели его. Мы опишем, как он выглядит, а вы нарисуете. Идет?
– Идет, – кивнул Анджело. – Надеюсь, вы видели одного и того же призрака.
– Одного и того же, – заверил Хейз.
– И сможете, надеюсь, одинаково его описать. У меня иногда бывает двенадцать свидетелей, и все двенадцать видят одного и того же человека по-разному. Просто удивительно, насколько ненаблюдателен средний горожанин. – Он пожал плечами. – Но у вас как у профессионала должен быть орлиный глаз, а дети невинны и непредубежденны, так что кто знает? Может быть, сможем сварганить что-нибудь приличное.
– Где вам будет удобно работать? – спросил Хейз.
– Все равно где, лишь бы побольше света, – ответил Анджело. – Скажем, за тем столом у окна.
– Прекрасно, – кивнул Хейз. Он повернулся к мальчику. – Фрэнки, иди сюда, будем работать.
Они подошли к столу. Анджело раскрыл чемоданчик.
– Это пойдет в газеты?
– Нет.
– На телевидение?
– Нет. У нас нет для этого времени. Мы просто размножим рисунок для тех, кто занят поисками этого парня.
– Ладно, – сказал Анджело. Он достал из чемоданчика блокнот и карандаш. Потом вытащил пачку прямоугольных карточек. Сев за стол, он проверил, хорошо ли падает свет, и кивнул головой.
– С чего начнем? – спросил Хейз.
– Возьмите эту карточку и выберите на ней форму лица, – сказал Анджело. – Квадратная, круглая, треугольная – там есть всякие. Посмотрите как следует.
Хейз и Фрэнки принялись изучать карточку.
– Пожалуй, что-то в этом роде, как ты думаешь? – спросил Хейз мальчишку.
– Ага, похоже, – согласился Фрэнки.
– Значит, овальная? – спросил Анджело. – Хорошо, начнем с овальной.
Он быстро набросал в блокноте яйцевидный контур.
– А что с носом? Есть здесь что-нибудь похожее на его нос? – Художник вытащил из пачки другую карточку, изобилующую самыми разнообразными носами. Хейз и Фрэнки принялись изучать.
– На его нос ни один не похож, – сказал Фрэнки.
– Ну, хотя бы примерно.
– Разве вот этот. Но все равно, не очень.
– Основное здесь – простота, – сказал Анджело Хейзу. – Мы же с вами не собираемся делать портрет для Лувра. Тени, оттенки – это нам только помешает. Нам нужно сходство, которое люди смогут обнаружить, не более. Я стараюсь только обозначить контуры, фотографическая точность тут ни к чему, главное – воспроизвести сам облик. Поэтому вы попробуйте вспомнить наиболее приметные черты этого человека, а я попробую перенести их на бумагу – вот и все. Мы все время будем вносить поправки. Это только начало – мы будем рисовать и рисовать, пока не получится что-то, похожее на него. Итак, что с носами? Какой подходит больше всего?
– Этот, наверное, – показал мальчишка. Хейз согласился.
– Хорошо. – Анджело начал рисовать. Потом вытащил еще одну карточку. – Глаза?
– Глаза у него голубые, это я хорошо запомнил, – сказал Хейз. – И вроде бы немножко скошены внутрь.
– Ага, – подтвердил мальчишка.
Анджело, кивая головой, рисовал. Наконец он закончил.
– Это на него ни капельки не похоже, – сказал Фрэнки, когда Анджело показал рисунок.
– Ничего, – спокойно произнес Анджело. – Скажи, что здесь не так.
– Просто этот человек совсем не такой, вот и все.
– Ну хорошо, а что все-таки неправильно?
– Не знаю, – пожал плечами мальчишка.
– Начать с того, что он тут слишком молод, – вмешался Хейз. – Наш парень постарше. Что-нибудь под сорок, а то и больше.
– Хорошо. Давайте начнем с верхней части рисунка и постепенно пойдем вниз. Что тут неправильно?
– У него тут слишком много волос, – подсказал Фрэнки.
– Верно, – согласился Хейз. – А может быть, слишком большая голова.
Анджело принялся стирать.
– Так лучше?
– Да, но он немного лысоватый, – сказал мальчишка. – Вот здесь, на лбу.
Анджело потер резинкой, и со лба в черную шапку волос врезались два острых крыла.
– Ещё что?
– Брови у него были погуще, – сказал Хейз.
– Что еще?
– А может, расстояние между носом и ртом длиннее. Одно из двух, – размышлял Хейз. – Во всяком случае, пока получается не то.
– Отлично, отлично, – бормотал Анджело. – Едем дальше.
– Глаза у него более сонные.
– Больше скошены?
– Нет. Веки тяжелее.
Они смотрели, как работает Анджело. Положив на грязный от многократного стирания рисунок кальку, он быстро-быстро двигал карандашом, время от времени покачивая головой и перегоняя язык из одного угла рта в другой. Наконец, он взглянул на них.
– Так лучше? – спросил он, показывая им второй рисунок.
– Все равно, ни капли не похоже, – сказал Фрэнки.
– Что неправильного? – спросил Анджело.
– Он все равно слишком молод, – произнес Хейз.
– И похож на дьявола. В волосах вот здесь уж слишком острые углы, – добавил Фрэнки.
– Ты хочешь сказать, залысины?
– Ага. Как будто у него рога. А на самом деле этого нет.
– Продолжай.
– Нос сейчас, пожалуй, подходящей длины, – заметил Хейз, – но форма все-таки не та. У него больше... как называется эта штука в середине, между ноздрями?
– Кончик носа, что ли? Длиннее?
– Да.
– А глаза как? – спросил Анджело. – Лучше?
– Глаза вроде в порядке, – сказал Фрэнки. – Глаза трогать не надо. Правда же, не надо?
– Правда, – согласился Хейз. – А вот рот не годится.
– Что неправильно?
– Очень маленький. Рот у него широкий.
– И тонкий, – добавил мальчишка. – Губы тонкие.
– А раздвоенный подбородок в порядке? – спросил Анджело.
– Ага, подбородок что надо. А вот волосы... – Анджело начал скруглять карандашом линию волос. – Так лучше, ага, так лучше.
– На лбу выступ, да? – спросил Анджело. – Вот так?
– Не такой заметный, – поправил Хейз, – у него короткие волосы с залысинами у висков, но выступ не такой заметный. А-а, вот сейчас лучше, сейчас лучше.
– А рот длиннее и тоньше, да? – спросил Анджело, и карандаш его снова бешено заметался. Взяв новую кальку, он начал переносить на нее плод совместных усилий. Его вспотевший кулак то и дело прилипал к тонкой кальке.
Все стали рассматривать третий вариант. Потом был четвертый набросок, пятый, десятый, двенадцатый, а Анджело все продолжал работать за освещенным солнцем столом. Хейз и мальчик беспрестанно его поправляли, в зависимости от того, какую форму принимало на бумаге их словесное описание. Анджело обладал хорошей техникой и без труда переводил каждую их устную поправку на язык карандашного рисунка. Расплывчатость указаний, казалось, его совершенно не смущала. Он терпеливо слушал. И терпеливо исправлял.
– Сейчас стало совсем плохо, – сказал мальчишка. – Ни капли на него не похоже. Сначала было даже лучше.
– Нужно изменить нос. У него была горбинка, – вспомнил Хейз. – Прямо посередине. Будто после перелома.
– Увеличить расстояние между носом и ртом.
– Брови покосматее. И потяжелее.
– Круги под глазами.
– Складки около носа.
– Старше. Сделайте его старше.
– Рот нужно чуть-чуть изогнуть.
– Нет, ровнее.
– Вот так лучше, лучше.
Анджело работал. Лоб его стал совсем мокрый. Они попробовали было включить вентилятор, но бумажки Анджело тут же полетели на пол. Полицейские со всего участка заглядывали в комнату и осторожно подходили посмотреть, как работает Анджело. Они стояли сзади и смотрели ему через плечо.
– Очень здорово, – сказал один из них, хотя в глаза не видел подозреваемого.
Весь пол был забросан смятой калькой. И все же Хейз и Фрэнки выискивали новые подробности, а Анджело добросовестно старался воспроизвести эти подробности на бумаге. И вдруг, когда счет сделанным рисункам был уже потерян, Хейз воскликнул:
– Стоп! Вот он!
– Точно! – воскликнул мальчишка. – Это он!
– Ничего не меняйте, – велел Хейз. – Вы попали в самую точку. Это он.
Мальчишка расплылся в широчайшей от уха до уха улыбке и пожал Хейзу руку.
Анджело с облегчением вздохнул и начал укладывать свой чемоданчик.
– Точный портретик получился, – похвалил мальчишка.
– Это моя подпись, – ответил Анджело. – Точный. Про Анджело можешь забыть. Мое настоящее имя – Точный, с большой Т. – Он ухмыльнулся. Слава богу, все кончилось – было написано на его лице.
– Когда мы получим копии? – спросил Хейз.
– А когда вам надо?
Хейз посмотрел на часы.
– Сейчас четверть четвертого, – сказал он. – Этот парень грозится убить женщину в восемь вечера.
Анджело кивнул, полицейский в нем сразу вытеснил художника.
– Пошлите кого-нибудь со мной, – сказал он. – Я прокатаю копии, как только вернусь к себе.