На бинокле были найдены отпечатки двух людей. Одни, понятно, принадлежали Коттону Хейзу. Другие представляли собой четкие рисунки пальцев обеих рук – такие отпечатки можно было оставить, лишь используя бинокль по назначению, следовательно, они принадлежали нападавшему. Фотографии отпечатков были немедленно посланы по фототелеграфу в Бюро учета правонарушителей, а также в ФБР с просьбой срочно провести опознание.
Сэм Гроссман молил бога, чтобы пальцы, отпечатавшиеся на бинокле, уже наследили в прошлом хоть в каком-нибудь уголке Соединенных Штатов.
13.10. Лейтенант Бернс развернул на столе газету.
– Как вам это нравится, Хейз? – спросил он.
Пробежав страницу глазами, Хейз наткнулся на объявление:
Только в «Бриссон Руф»! Джей Леди Эстор – фортепьяно и вокал – в лучших традициях Леди Эстор!
С фотографии улыбалась молодая темноволосая женщина в облегающем вечернем платье.
– Я не знал, что она в городе, – произнес Хейз.
– Что-нибудь о ней слышали?
– Да. Она котируется достаточно высоко. Довольно своеобразная манера исполнения. Что-то в стиле Кола Портера, представляете примерно? Много у нее всякой белиберды, и песенки сомнительные, но в способностях ей не откажешь.
– Как ваша кисть?
– Отлично, – сказал Хейз.
– Думаете, следует заняться этой дамочкой?
– Конечно.
На столе зазвонил телефон. Бернс поднял трубку.
– Бернс, – сказал он и стал слушать. – Конечно, Дэйв, давай его сюда. – Он прикрыл рукой трубку. – Из лаборатории, – сообщил он Хейзу и, убрав руку, принялся ждать. – Привет, Сэм, что нового? – Бернс слушал, лишь время от времени вставляя «угу». Так прошло минут пять. Наконец, Бернс сказал: – Ну, спасибо, Сэм, – и повесил трубку.
– Что-нибудь есть?
– На бинокле нашли четкие отпечатки. Сэм уже послал фотографии в Вашингтон. Теперь остается уповать на бога. Вместе с биноклем Сэм посылает нам свой отчет. Бинокль образца пятьдесят второго года, модель снята с производства. Как только мы его получим, я отправлю Стива и Мейера по лавкам подержанных товаров. Ну, а что с этой Леди Эстор? Думаете, она и есть мишень?
Хейз пожал плечами.
– Надо проверить.
– Это вполне возможно, – сказал Бернс и, в свою очередь, пожал плечами. – А почему бы и нет? Личность она известная. Может быть, какому-то кретину не нравятся ее пошлые песенки. Что вы об этом думаете?
– Я думаю, стоит попытаться.
– Только быстро, – предупредил Бернс. – Чтобы никаких там песенок. Вполне возможно, что до восьми вечера нам предстоит еще не одна попытка. – Он взглянул на часы. – Черт возьми, время-то как летит, – пробормотал он.
Хейз позвонил в «Бриссон Руф», и ему ответили, что первое выступление Джей Эстор начинается в восемь вечера. Однако адрес ее менеджер наотрез отказался сообщить – даже детективу. Менеджер потребовал, чтобы Хейз назвал ему номер своего телефона. Хейз назвал, и менеджер тотчас перезвонил. Он был полностью удовлетворен разговором с дежурным сержантом, который соединил его с отделом сыска: теперь ясно, что с ним хочет говорить настоящий коп, а не какой-нибудь воздыхатель из толпы поклонников Леди Эстор. Он назвал Хейзу адрес, по которому Хейз тотчас же и отправился.
Хейза несколько удивило, что мисс Эстор живет не в отеле, где выступает, но, видимо, она считала, что работать и развлекаться нужно в разных местах. Квартира ее находилась в одном из фешенебельных районов в южной части Айсолы, в коричневом каменном доме. Хейз доехал туда за десять минут. Поставив машину у тротуара и поднявшись по ступенькам к входной двери, он вошел в маленький чистенький вестибюль. Пробежав глазами фамилии на почтовых ящиках, он не обнаружил Джей Эстор ни на одном из них. Пришлось выйти на улицу и на площадке перед дверью еще раз проверять адрес. Адрес был правильный. Тогда Хейз вернулся в вестибюль и позвонил управляющему. Раздался громкий звонок. Затем где-то открылась и закрылась дверь, послышались шаги, и, наконец, открылась занавешенная дверь, за портьерой.
– Что вам угодно? – спросил старик в домашних тапочках и выцветшем голубом халате.
– Я хотел бы видеть мисс Джей Эстор.
– Никакой мисс Эстор здесь нет, – отрезал старик.
– Я не поклонник и не газетчик, – объяснил Хейз. – Я из полиции. – Вытащив бумажник, он раскрыл его и показал жетон.
Старик внимательно рассмотрел его.
– Вы детектив?
– Да.
– У нее что, какие-нибудь неприятности?
– Все может быть, – неопределенно ответил Хейз. – Мне нужно с ней поговорить.
– Подождите минутку. – Старик прошаркал за портьеру. Хейз услышал, как тот набрал номер и начал говорить. Через минуту он вернулся.
– Она сказала, что вы можете подняться. Номер четыре-А. Эту дверь она использует для входа. Вообще-то, весь верхний этаж ее: четыре-А, четыре-В, четыре-С. Но для входа она использует только четыре-А, а остальные двери изнутри заставлены мебелью. Можете подняться.
Хейз поблагодарил и прошел мимо старика вглубь по коридору. Из коридора наверх вела устланная ковром лестница, с одной ее стороны тянулись резные перила. Стояла удушающая жара. Взбираясь наверх, Хейз думал о том, что Карелла и Мейер сейчас, должно быть, прочесывают лавки подержанных товаров. Обратится ли Бернс за помощью в другие участки? Или посчитает, что его парни смогут прочесать весь город сами? Нет, он, конечно, попросит подключить людей из других участков. Не может не попросить.
В медном прямоугольничке, привинченном к дверному косяку квартиры 4-А, торчала маленькая табличка. В табличку было вписано всего одно слово: Эстор.
Хейз нажал кнопку звонка.
Открыли так быстро, что оставалось предположить одно: Джей Эстор стояла под дверью.
– Вы детектив?
– Да.
– Входите.
Он вошел. Взглянув на Джей Эстор, он испытал по меньшей мере разочарование. На фотографии в газете она выглядела волнующей и соблазнительной, а облегающее платье подчеркивало изящные изгибы тела. Там, на фотографии, в глазах ее читался вызов, в многообещающей улыбке искрился порок. Здесь же не было и следа вызова или соблазна.
Джей Эстор вышла в шортах и легкой блузке. У нее была высокая красивая грудь, но чересчур мускулистые ноги теннисистки. Зубы, которые она обнажила в улыбке, были довольно крупные, и у Хейза невольно возникло сравнение с холеной кобылой. Впрочем, возможно, он судил слишком строго. Быть может, не попадись ему фотография в газете, он посчитал бы Леди Эстор привлекательной женщиной.
– У меня в гостиной кондиционер, – сказала она. – Пойдемте туда, а эту дверь закроем.
Комната, куда они вошли, была обставлена весьма элегантно. Закрыв за Хейзом дверь, Джей Эстор облегченно вздохнула.
– Ну вот. Здесь куда лучше. Эта жара становится совершенно невыносимой. Я вернулась из турне по Южной Америке всего две недели назад, и можете мне поверить, там не было так жарко. Итак, чем я могу быть вам полезной?
– Сегодня утром мы получили одно письмо, – начал Хейз.
– Вот как? О чем же? – Джей Эстор подошла к бару, который вытянулся вдоль длинной стены. – Вы что-нибудь выпьете? Джин? «Том Коллинз»?
– Спасибо, ничего.
На лице ее мелькнуло легкое удивление. Она невозмутимо принялась готовить себе джин с тоником.
– В письме говорится: «Сегодня в восемь вечера я убью Леди. Ваши действия?»
– Миленькое письмецо. – Она скорчила мину и выжала в бокал лимон.
– Кажется, оно вас не очень впечатлило, – заметил Хейз.
– А что, должно впечатлить?
– Но ведь вы известны как Леди, разве нет?
– Ах, вот что! Вот что! – воскликнула она. – Ну, конечно. Леди. «Сегодня вечером я убью Леди...» Понятно. Да. Да.