— Конец.
— Вот и все, — откликнулся Мейер Мейер. — Стив Карелла, блестящий репортер, звезда «Листка Изолы», готов к дальнейшим головокружительным приключениям. Справедливость опять восторжествовала. Сай Барнард гниет за решеткой. Полиция в восторге. Ликвидирована еще одна угроза, нависшая над гражданами нашей великой страны. Стив Карелла, выдающийся репортер, закуривает сигарету и предается размышлениям о преступлении и наказании, справедливости и могучей силе прессы. Урр-ра Карелле! — кричит толпа. Да здравствует Карелла! — шумит толпа. Кареллу на пост пре- зиден…
— Иди в задницу, — сказал Карелла.
— Но как быть с теми, кто остается за кулисами? — торжественно спросил Мейер. — Как быть с таинственной женщиной, известной нам только как Кети? Как быть с мужчиной, который выкрикнул это имя в радиомикрофон на той одинокой заброшенной ферме? Где они сейчас? Спрашивайте себе на здоровье, потому что даже наш бесстрашный репортер — звезда свободной прессы, этого не знает.
— Я думаю, убрались за границу, — сказал Карелла. — Желаю им удачи.
— Какого черта, за что? Похитителям?
— Дети, как щенята, — сказал Карелла. — Если Джефф Рейнолдс отказался укусить ту руку, значит, она его приласкала. Так мне кажется. Кто знает, что кроется за всем этим, Мейер? Барнард не говорит и никогда не скажет. Он предпочтет электрический стул, лишь бы не прослыть доносчиком. Его молчание уже принесло ему славу во всех камерах Кэстлвью, он стал большим человеком: вор в законе, которого фараоны не смогли расколоть. Пусть этот поганец переживает свой звездный час. Может быть, каждый должен хоть раз в жизни пережить свой звездный час. — Карелла замолчал. — Кети. Хорошее имя.
— Конечно. Должно быть, хорошая девушка, — сказал Мейер. — Только была сообщницей в похищении.
— Мы не знаем фактов, — сказал Карелла. — Может быть, она заслужила то, что сделал для нее Джефф Рейнолдс. Кто знает?
— Стальные глаза Стива Кареллы потеплели, — сказал Мейер. — Ибо за непробиваемой грудью нашего знаменитого репортера бьется нежное сердце старой прачки,:— Мейер вздохнул. — Кого будем восхвалять дальше? Дугласа Кинга?
— Ему тоже досталось, — сказал Карелла.
— Сам виноват. Знаешь, чем больше всего был доволен этот сукин сын, когда все кончилось? Что его сделка с акциями состоялась и что он станет президентом своей вшивой обувной компании. Как насчет этого, Стив? А? Что скажешь насчет этого?
— Некоторым парням всегда везет, — заметил Карелла. — Его жена вернулась к нему, тебе это известно, верно?
— Конечно. И почему только в этом мире все достается мерзавцам?
— А хорошие люди умирают молодыми, — докончил за него Карелла.
— Я еще не умер, — сказал Мейер.
— Дай ему время. Он не обязан был подставлять свою шею.
— То, что у него хватило смелости пойти против вооруженного бандита, еще не означает, что у него окажется достаточно мужества, чтобы посмотреть на себя со стороны.
— Ничего, ничего, — сказал Карелла. — Дай ему время. Он думает, что не может измениться. А я полагай), что ему придется измениться, или он будет конченным человеком. Как ты думаешь, почему жена к нему вернулась? Потому что он помогает старушкам переходить улицу?
— Потому что она многое вложила в то, что сейчас имеет, вот почему, — ответил Мейер.
— Верно. Но не в компанию Грейнджер. Она вложила все свое состояние в Дугласа Кинга. И она, мне кажется, относится к тому сорту женщин, которые знают, когда продать акции, теряющие цену.
— Не перейти ли тебе в финансовый отдел? — спросил Мейер.
— Ух! — сказал Энди Паркер, входя в комнату черед дверцу в деревянном барьере. Он топал ногами и бил себя руками по бокам. — Если станет еще холоднее, я уеду на Южный полюс.
— Как там на улице?
— Холодина.
— Нет, я хочу сказать…
— Откуда я знаю? Кого интересуют преступления в такое холодное утро? Я высматриваю только теплые лавчонки, где можно согреться.
— Все меняется, да? — сказал Мейер. — В тот день, когда изменится Энди Паркер, я стану мусорщиком.
— Ты и так мусорщик, — заметил Энди Паркер. — Где ты взял кофе, Стив?
— У Мисколо.