— Эх, хорошо, — крякнул Баннистер. — Наши маленькие радости. Что может быть лучше? Совершенно незачем гоняться за деньгами.
— Вы здесь один живете, Баннистер?
— Совершенно один. За исключением тех случаев, когда у меня гости, что бывает редко. Я люблю женщин, но не располагаю достаточными средствами.
— Вы где-нибудь работаете?
— Везде и нигде. Я писатель.
— Журналы?
— В данный момент я работаю над книгой.
— Кто ваш издатель?
— У меня нет издателя. Будь у меня издатель, я не жил бы в этой крысиной норе. Я бы прикуривал сигареты от двадцатидолларовых бумажек и крутил романы с лучшими манекенщицами в городе.
— Так поступают все преуспевающие писатели?
— Так будет поступать данный писатель, когда преуспеет.
— Вы купили недавно стопу бумаги Картрайт 142-Y? — спросил Хейвз.
— А-а?
— Картрайт…
— Да-а, — удивился Баннистер. — Откуда вы знаете?
— Вы знакомы с проституткой по кличке Леди?
— А?
— Вы знакомы с проституткой по кличке Леди? — повторил Хейвз.
— Нет. Что? Как вы сказали?
— Я сказал».
— Вы что, шутите?
— Я говорю серьезно.
— Простатут— Черт, нет! — Баннистер вдпуг возмутился. — Откуда мне знать проста..? Вы шутите?
— Знаете вы какую-нибудь женщину, которую зовут Леди?
— Леди? Что это значит?
— Леди. Подумайте.
— Нечего мне думать. Не знаю я никаких Леди. Что это значит?
— Можно взглянуть на ваш письменный стол?
— У меня нет письменного стола. Послушайте, шут i зашла слишком далеко. Не знаю, откуда'вам известно, какой бумагой я пользуюсь, мне это безразлично. Но вы сидите здесь, пьете пиво, купленное на деньги, которые не так-то легко достаются моему отцу, и задаете глупые вопросы о хакой-то проститутке… В чем дело, наконец? Что это значит?
— Разрешите, пожалуйста, в?..лянуть на ваш письменный стол.
— Нет у меня никакого дурацкого письменного стола! Я работаю за обыкновенным столом!
— Можно его посмотреть?
— Ну, ладно, валяйте! — заорал Баннистер. — Поиграем i загадочность! Тоже мне, таинственный король детективов. Валяйте. Будьте как дома. Стел в другой комнате. Но если вы, черт побери, что-нибудь там перепутаете, я пожалуюсь комиссару.
Хейвз прошел в другую комнату. На столе стояла малинка, рядом лежала стопка отпечатанных листов, пачка копирки и начатая пачка бумаги.
— У вас есть клей? — спросил Хейвз.
— Конечно, нет. Зачем мне клей?
— Какие у вас планы на вечер, Баннистер?
— А вам зачем знать? — спросил Баннистер, расправив плечи и приняв высокомерную позу, — вылитый Наполеон в исподнем.
— Надо.
— А если я не скажу?
Хейвз пожал плечами. Жест говорил сам за себя. Баннистер гэдума* и сказал:
— Хорошо. Я иду с матерью на балет.
— Куда?
— В городской театр.
— Во сколько?
— Начало в полдевятого.
— Ваша мать живет в городе?
— Нет. Она живет на Песчаной Косе. Восточный Берег.
— Она хорошо обеспечена?
— Да, пожалуй.
— Ее можно назвать обеспеченной леди?
— Пожалуй.
— Леди?
— Да.
Хейвз помедлил.
— Вы ладите с ней?
— С мамой? Конечно.
— Как она относится к вашей писательской деятельности?
— Она считает меня очень талантливым.
— Она одобряет то, что вы живете в бедном квартале?
— Ей больше хочется, чтобы я жил дома, но она уважает мои желания.
— Родители помогают вам, верно?
— Верно.
— И сколько вы от них получаете?
— Шестьдесят пять в неделю.
— Ваша мать никогда не была против этого?
— Чтобы помогать мне деньгами? Нет. С какой стати?
Я тратил гораздо больше, когда жил дома.
— Кто купил билеты на балет?
— Мать.
— Где вы были сегодня утром часов в восемь, Баннистер?
— Здесь.
— Один?
— Да.
— Вас кто-нибудь видел?
— Я печатал, — сказал Баннистер, — спросите соседей. Только мертвый мог не услышать стука. А что? Что я такого натворил сегодня в восемь утра?
— Какие газеты вы читаете по воскресеньям?
— «График».
— А центральные газеты?
— Например?
— Например, «Нью-Йорк тайме».
— Да, я покупаю «Таймс».
— Каждое воскресенье?
— Да. Я каждую неделю просматриваю списки бестселлеров.
— Вы знаете, где находится здание участка?
— Вы имеете в виду полицейский участок?
— Да.
— Кажется, около парка?