Был там и я, участвовал и наблюдал. Хочу поделиться размышлениями, потому что опыт это был важный и много сказал о состоянии умов. Людям ведь кажется, что они, по городам и селам, уж поневоле вынуждены все силы бросить сегодня на тяжелый труд по поиску пропитания и по сохранению страны — но где-то талантливые экономисты и политологи, профессора и академики ищут и вот-вот найдут выход из той ямы, куда мы свалились.
Я за эту неделю получил еще один веский довод, чтобы сказать: спасение — в нас самих. Все мы и каждый из нас, в меру сил и времени должны думать и друг с другом рассуждать. А элита наша в растерянности. Да к тому же человек элиты в глубине души верит, что не пропадет ни при каком повороте событий — любой режим подаст ему соломинку для спасения. Нам надеяться не на кого и надо самим подниматься до того, чтобы охватить мир сознанием — не веря в успокаивающие сказки. За сознанием придет и воля, а потом действие.
Те юноши и девушки, что победили на конкурсе, явно принадлежат к способной и активной части молодежи. Из нее будут рекрутировать политики правящий слой — кто бы ни пришел к власти через выборы (революция — другое дело). Из того, что я видел, бросаются в глаза две вещи. Во-первых, эти молодые люди почти поголовно — патриоты России, верящие в ее особый путь и отвергающие «западнизм». Во-вторых, они почти поголовно подчинились главным догмам именно западной идеологии, ее языку и мифам. И мысль их ходит по кругу — они думают, как бы втиснуть Россию со всем ее своеобразием, в рамки монетаризма и глобальной экономики. Конечно, я не могу наверняка судить обо всех, но по докладам и репликам самых активных выходит так — никто им не возражал.
Тут, кстати, всплыла вещь, о которой мы как-то не думали. Выходит, антизападная, патриотическая и даже православная риторика (которой было с избытком) вовсе не мешают западной идеологии внедрять нам в сознание свои главные смыслы и цели. И сами мы этого не замечаем — ведь все эти ребята были совершенно искренни. Мы обязаны вскрыть эти механизмы и найти симптомы.
Надо подчеркнуть, что эти молодые люди представляли не только подобных себе студентов и аспирантов. За ними неявно присутствовало множество преподавателей лучших вузов страны. Ведь мышление студента и аспиранта «лепят» два-три десятка наставников. Они дают идеи и советы, одобряют или порицают ход мысли, рекомендуют книги. Это значит, что большинство студентов, которые хорошо учатся, по типу мышления вряд ли сильно отличаются от тех, кто победил на конкурсе. Тогда дело плохо. Если система образования и продвижения оттирает молодежь с независимым мышлением, нам как народу будет трудно устоять в этом жестоком мире.
Сразу скажу из опыта, что студенты, которые тяготеют к социализму, совсем другие. Их немного, они стоят как-то особняком от элиты и мыслят жестко и разумно. Они не посылают работы на конкурсы, и через такие мероприятия их выявить нельзя. Казалось бы, именно из них оппозиция должна была бы выращивать свою молодую интеллигенцию. Но это непросто, потому что эти ребята уже не могут мыслить старыми догмами официального советского марксизма, и «старики» из КПРФ смотрят на них с недоверием. О «патриотах» и говорить не приходится, для них слишком важно, чтобы человек расшаркивался перед убиенным царем. Так получается, что как раз та часть молодежи, среди которой пробились ростки нашей надежды, не находит общего языка со старшим поколением.
Но вернусь к «отличникам». Сложное чувство возникает, когда попадаешь в их среду. Казалось бы, все прекрасно — красивые умные лица, горящие глаза, высокая речь. И тут же понимаешь, что ты тут чужой. Эти ребята с помощью родителей и своих профессоров как будто построили себе башенки из слоновой кости и сумели забыть о разрухе и горе, что царят за окном этого красивого зала. То есть, они, как молодые специалисты, о разрухе знают, пишут в своих работах и о налогах, и о преступности, но щелкают этими понятиями, как костяшками счетов. Вот тут — контраст с молодыми из «красных». И эти не все продумали, много в их речах ошибок, но главное — они говорят так, будто это они сами недоедают, будто их брат попал в банду и это их больную мать обманом лишили квартиры.
Я бы сказал, что эти «красные» ребята, конечно же, идеалисты, ими движет настоящая религиозная любовь к ближнему. Но жизнь заронила в них зерно диалектического мышления, и они свою любовь наполнили земными, социальными понятиями. И этот материализм делает их идеализм действенным, нагружает их ответственностью. На конкурсе же я попал в сообщество с обратным отношением этих двух полюсов мышления. Вроде бы, они материалисты — все о бюджете, бизнесе, высоких технологиях. Даже о религии говорят, как об инструменте: «ввести религию в школьную программу, чтобы формировать таких-то и таких-то граждан». Но за этим стоит именно идеализм. Можно сказать, «механистический» идеализм, навязанный образованием уже западного типа. В нем общество предстает как машина, которая прекрасно покатится — если будет хорошо обучен водитель и введены хорошие правила движения. Кризис в России? Да, кое-что в машине надо подремонтировать, кое-какие детали заменить. Но главное — водитель и правила движения.
Вот, очень способная и милая девушка говорит о подростковой преступности. Много данных, большой труд. Каковы же выводы? Принять такой-то закон, повысить правовую грамотность подростков, ввести кое-какие нововведения в милиции. Я в коридоре спрашиваю: «Маша, ну разве дело в этом? Ведь подростки идут в банды потому, что их вышибли из нормальной жизни, семьи их обеднели, измучились, спились. А телевидение разрушило все запреты и нормы добра. Разве эти фундаментальные причины устраняются правовыми закорючками?». Она расстроилась. Мол, все это ей известно. Да, известно, но она, похоже, в это не верит, потому и не говорит. Это как раньше было обязательно сделать ссылку на Маркса и Брежнева. Известно, что надо, но не верили. А теперь свобода, и она ритуальных слов говорить не стала. Так и остальные.
Оргкомитет устроил конференцию необычно. Три дня видные специалисты проводили с участниками «игру». Мол, на дворе декабрь 2000 г., кризис обострился (где-то землетрясение, талибы наступают на Ташкент, везде забастовки и т.д.). Всех разделили на четыре партии — на «красных», рыночников, «патриотов» и «зеленых». Каждая должна была выработать программу выхода из кризиса до 2010 г., предложить бюджет на 2001 г., сформировать правительство и т.д.
Странно мне было смотреть на молодых умных людей, с увлечением «играющих» в кризис. Уже они и воззвания к нации пишут, и ГКЧП формируют, и Таманскую дивизию вызывают. Прямо как у взрослых. Может, так и надо — играть такими вещами, спорить не буду. Перед началом я тоже выступал с методическими советами. Я объяснил, чем кризис отличается от стабильной жизни, где во время кризисов искать ресурсы, как помочь людям в самоорганизации. Но главное, говорю, верно определить истоки, корень кризиса и способ устранить его главные причины — разрешить то общественное противоречие, что к кризису привело. В общем, сказал обычные и известные вещи и посоветовал вспомнить, как выходила из тяжелых кризисов Россия в иных случаях.
Слушали внимательно, по виду — все поняли. И отбросили, как абсолютно не имеющее отношения к их делу. Они ведь думали о том, как проехать на машине из точки А в точку Б (в 2010 г.), а я говорил, что если машина сломана и кончился асфальт, то, может, придется соорудить телегу или сани, раздобыть лошадь или тащить на себе. И потому все «партии» представили программы, которые различить было невозможно: там акцизы увеличить, тут налоги снизить или оружия побольше продать. Сопоставить масштабы этих «доходов» с теми потерями, которые понесло хозяйство за десять лет, они и не пытались, мысли такой не было.