— Вы узнаете этот рисунок? — спросил Пью.
Некоторое время Декурси изучал полотно.
— Похоже на Рейнолдса. На сэра Джошуа Рейнолдса, — сказал он наконец.
— Почему вы говорите, что это похоже на сэра Джошуа Рейнолдса, мистер Декурси? — с быстротой молнии отреагировал Пью. — По-вашему, это не подлинник?
— Я в этом не уверен. Не совсем уверен, — ответил Декурси.
— Позвольте мне освежить вашу память. — Пью порылся в своих бумагах. — Вот последний набросок картины, которая называется, если не ошибаюсь, «Кларисса, леди Ланчестер». Сама же картина, мистер Декурси, была недавно продана вашей собственной галереей некоему богатому американцу по имени Льюис Блэк за сумму, превышающую десять тысяч фунтов. Разве не так?
— Так, — промямлил Декурси.
Репортеры снова отчаянно застрочили в своих блокнотах. Две-три пожилых дамы в рядах зрителей вынули веера и пытались с их помощью хоть немного успокоиться. Боже мой, подумал Пауэрскорт, сколько же галлонов выпивки было влито Джонни Фицджеральдом в глотки носильщиков с Олд-Бонд-стрит? Неужто они отпирали кабинеты своих музеев в два часа ночи и показывали ему бухгалтерские книги, покуда остальные лондонцы мирно спали у себя в постелях?
— Послушайте меня, мистер Декурси. Вы были совершенно правы, когда сомневались в подлинности этого Рейнолдса. Если говорить коротко и ясно, это подделка. Больше того, господа присяжные заседатели, — теперь Пью смотрел скорее на жюри, чем на свидетеля, — сей набросок и фальшивый Тициан, которого мы только что видели, были созданы в вашем собственном доме, мистер Декурси, — в норфолкском Декурси-Холле. Вы устроили там мастерскую по изготовлению подделок. Неудивительно, что смерть Кристофера Монтегю сыграла вам на руку. Не случись ее, правда о вашей дьявольской кухне могла бы выплыть наружу. Конечно, мистер Декурси, изготовление фальшивок — весьма прибыльный бизнес. То, что художник напишет за несколько недель или месяцев, можно продать за десятки тысяч фунтов. Неудивительно, что появление в печати статьи Кристофера Монтегю, говоря вашими собственными словами, очень плохо отразилось бы на делах вашей фирмы. Все, что я сказал, чистая правда, не так ли?
Ответ Декурси был ошибкой.
— Вы не сможете доказать ни единого вашего слова.
Пью мигом повернулся к Декурси — его движение было резким, как удар хлыста. Он посмотрел на него. И повысил голос так сильно, что его, наверное, было слышно даже на улице.
— Прошу прощения, мистер Декурси, но я вынужден вам возразить. Я могу доказать свои слова — все до единого. Человек, который изготавливал для вас фальшивые картины, находится сегодня в этом зале! Будьте любезны, встаньте, мистер Орландо Блейн!
25
В зале суда поднялось нешуточное волнение. Примерно восемьдесят пар глаз со всех сторон устремились на стройную, изящную фигуру Орландо Блейна. На него смотрели все двенадцать присяжных, выпрямившийся за своей загородкой Хорас Алоизиус Бакли, сам судья — он разглядывал Орландо, словно тот был каким-то экзотическим цветком из далеких заморских земель, — сэр Руфус Фитч, гадающий, какую еще неожиданность припас для него Пью, простые зрители и репортеры, от удивления чуть было не выронившие карандаши.
— Тишина в зале! Во второй раз повторять не буду!
Судья покраснел от гнева, призывая присутствующих к порядку.
— Ваша честь, — Пью снова понизил голос, — с вашего позволения я попросил бы мистера Декурси на время покинуть свидетельское место. Мне хотелось бы задать несколько вопросов мистеру Блейну.
— Сэр Руфус? — Судья устремил взор на представителя обвинения. В настоящий момент сэр Руфус Фитч не мог ничего поделать. Он кивнул в знак согласия.
Орландо медленно подошел к судейскому столу. Этот человек, занимавшийся обманом в храме искусства, изготавливавший фальшивые копии знаменитых шедевров, обещал говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды. Поверят ли ему присяжные?
— Вы Орландо Блейн, до недавнего времени проживавший в Декурси-Холле в Норфолке? — спросил Пью.
— Да, это я.
— Расскажите, пожалуйста, суду, как вы провели последние месяцы.