Сидя за письменным столом, Пауэрскорт строчил как сумасшедший. Позади него почтительно ждал Джексон, лакей, побывавший со своим хозяином в Индии. Пауэрскорт решил, что лучше будет отправить Джейсону Локхарту из фирмы «Кларк» письмо, а не идти туда самому. Он опасался, что на своем рабочем месте Джейсон не будет достаточно откровенен; к тому же, по причинам, которые он не мог ясно сформулировать, Пауэрскорт пока не хотел появляться в разреженной атмосфере Олд-Бонд-стрит собственной персоной.
«Я расследую обстоятельства гибели Кристофера Монтегю, — писал он, — и Вы, вероятно, в силах помочь мне. — Он не стал упоминать ни о новых журналах, ни о фальсификаторах и подделках, ни о дамах сердца из Челси. — Если Вы сообщите моему слуге, какое время Вас устраивает, я буду рад увидеться с Вами на Маркем-сквер, 25. Жду с нетерпением».
Джексон обещал, что не вернется без ответа. Зайдя в столовую, Пауэрскорт наткнулся на озабоченную леди Люси.
— Фрэнсис, — сказала она, — погляди на эти стулья. Когда мы их покупали? Тебе не кажется, что они уже слегка расшатались? — Леди Люси сильно надавила на сиденье одного из стульев. Он чуть-чуть пошатнулся — пожалуй, это и впрямь означало, что очень грузный человек, усевшись на него, может внезапно очутиться на полу.
Пауэрскорт давно привык к этой постоянной борьбе за совершенствование домашнего быта. Иногда он приходил домой и обнаруживал, что вся мебель в гостиной переставлена. Иногда шторы, которые раньше полностью всех устраивали, внезапно перекочевывали из его кабинета в пустующую спальню. А однажды целый платяной шкаф вдруг переехал из его спальни в кладовую, находящуюся в нескольких метрах дальше по коридору.
— Мне просто не нравился этот шкаф, Фрэнсис, — сказала в тот раз леди Люси. — Он был такой безобразный. — В душе Пауэрскорт уже побаивался, а не окажется ли он сам жертвой одного из подобных мероприятий — вдруг его тоже отправят куда-нибудь в угольную яму или на чердак конюшни, чтобы не портил эстетического впечатления от прочего домашнего интерьера. Порой он отшучивался, говоря, что кухне и впрямь самое место в чулане, а дети должны спать в передней: тогда они скорее будут попадать по утрам в школу. В ответ его обзывали ленивым обывателем, не верящим в идеал домашней гармонии. И напрасно Пауэрскорт пытался доказать жене, что совершенство — это всего лишь мечта, что-то вроде платоновской идеи, маяк на далеком холме, греза, которой никогда не стать явью, и потому все ее усилия обречены на неудачу.
— Ты городишь чепуху, Фрэнсис, — с усмешкой отвечала ему леди Люси. — Я просто-напросто стараюсь сделать наш дом как можно уютней. Ты ведь не хочешь, чтобы наши дети выросли в безобразной обстановке?
Вот и теперь, когда был поднят вопрос о стульях, Пауэрскорт решил, что наилучшим решением будет мгновенная капитуляция.
— Пожалуй, ты права, Люси. Лучше поменять их, от греха подальше.
Леди Люси не привыкла к таким быстрым победам. Чаще всего Пауэрскорт возражал, что эта мебель прослужит еще лет пять-шесть, или, как это свойственно мужчинам, бормотал какие-то бессвязные, угрожающие пророчества о грядущем разорении. Она внимательно вгляделась в лицо мужа. Может, он, по своему обыкновению, опять ее дразнит?
— Ты серьезно? — недоверчиво спросила она.
— Абсолютно, — уверил ее муж. Леди Люси решила дознаться, в чем причина такой странной покладистости. Если ей повезет, это поможет планировать будущие кампании.
— Ты хорошо себя чувствуешь, Фрэнсис? — Леди Люси вдруг испугалась, что ее муж заболел.
— Со мной все в полном порядке, любовь моя, — сказал Пауэрскорт, легонько целуя жену в щеку. — Просто я тороплюсь. Мне срочно надо в Королевскую академию. И еще мне нужен твой совет.
Леди Люси опустилась на один из сомнительных стульев. Пауэрскорт заметил, что она сделала это без малейших колебаний. Похоже, мебели в столовой вовсе не нужен ремонт… Но он отнюдь не собирался затевать долгое разбирательство по этому поводу и усилием воли изгнал из головы всякие мысли о домашних проблемах.
— Нам требуется найти кое-кого в Челси, — начал он. Услышав слово «нам», леди Люси радостно встрепенулась. Не «мне», а «нам» — множественное число!