Сергей Лукьяненко является, пожалуй, одним из самых последовательных "апокрифистов" среди современных российских фантастов. Практически с самых первых своих произведений он взялся за переосмысление устоявшихся канонов.
Повесть "Рыцари Сорока Островов" убедительно и последовательно полемизировала с педагогической и эстетической концепцией подростковой прозы Владислава Крапивина - при этом Лукьяненко использовал почти "крапивинских" героев - "мальчиков со шпагами" - и почти "крапивинское" представление об идеальном мире, населенном одними детьми... Критики, которые обвиняют Лукьяненко в эпигонских замашках, предпочитают опускать дважды подчеркнутое почти (для верности подчеркиваю его в третий раз), хотя именно в нем заключен весь смысл "Рыцарей..." - именно в различиях между подходами авторов и кроется та ошеломляющая новизна, то новаторство, которые и сделали Сергея Лукьяненко сверхновой звездой отечественной фантастики. Рисуя картины по канве, разработанной предшествующей традицией, он создает свои собственные творения через частичное отрицание этой традиции.
Точно так же поступил в свое время Оруэлл - для того, чтобы создать антиутопию, он лишь добавил несколько логически необходимых элементов в популярную утопическую социальную модель...
Так было и с дилогией "Звезды - холодные игрушки", где Лукьяненко использовал художественную модель утопического общества из романа Стругацких "Полдень, XXII век". Он тщательно перенес в свое произведение всю внешнюю атрибутику описанного Стругацкими социума, в то же время лишив это общество главной нравственной доминанты - доведенного до абсолюта гуманизма. Конечно, получившийся мир Геометров был лишь внешне похож на мир "Полдня..." - однако именно такой подход вызвал новый виток внимания к утопии Стругацких и стал дополнительным импульсом, подтолкнувшим читателя к осмыслению ее истинных основ...
И, наконец, в дилогии "Искатели неба" Сергей Лукьяненко обратился к евангельским основам современной европейской цивилизации. И снова - его собственная версия Первого Пришествия совершенно не похожа на ту, что привычна для нас. Иные заповеди, иной исход событий, иные средства... Hет, слово "версия" здесь не подходит совершенно. Это просто другой миф, лишь отдельными намеками связанный с историей Распятия. И мир, который вырос из этого мифа, получился совсем не таким, как наш... Автор как будто долго всматривался в витраж, а потом, решившись, принялся разбирать его на цветные пластины, чтобы после составить из них новую картину.
Этот роман читатель откроет, вооруженный знанием того, из чего вырос сей Hовый Апокриф. И за спинами Ильмара и Маркуса в игре витража все равно видятся нам и Голгофа, и опустевшая на третий день гробница Христа, и Святой Грааль, и царство пресвитера Иоанна, и железная лавина тяжелой рыцарской кавалерии в песках Палестины...
Мы будем читать - и сравнивать. И когда будет перевернута последняя страница, когда будет произнесено последнее Слово, мы сравним его с тем Словом, которым владеем сами.
И снова начнем задавать вопросы.
-----------------------------------------------------------
Материал был написан в 2000 году в качестве предисловия к невышедшему клубному изданию дилогии Сергея Лукьяненко "Искатели неба".