— Вы действительно не имеете никакого отношения к Иголкину? — недоверчиво переспросил он снова.
Гейтлер развел руками:
— Мне даже обидно, что вы спрашиваете. Случайно оказавшийся в театре неуравновешенный «патриот» Иголкин решает напасть на президента страны, похитив обычный столовый нож из буфета. И с этим оружием пытается совершить нападение. И вы серьезно считаете, что я мог спланировать подобную акцию. Ах, пан Юндзилл, иногда я начинаю жалеть, что связался с вами.
— Что дальше? — осведомился Дзевоньский. — Или этот случай вписывается в вашу схему?
— Не совсем. Этот Иголкин появился не вовремя и совсем не к месту. Но он абсолютно подтвердил мою версию о манипулировании общественным сознанием. Вы знаете, я еще в прошлый приезд обратил внимание на одну особенность местного населения. Если книгу хвалят по телевидению и в газетах, ее никто не станет читать. А если люди передают друг другу восторженные отклики, то книгу обязательно начнут покупать и она станет бестселлером. Сказываются десятилетия общего неверия в официальную пропаганду. И общего недоверия к любым официозным критикам. Поэтому сегодня мы приступим ко второму этапу нашей операции.
— А когда будет последний?
— Он и есть последний. А насчет «запасного варианта» вам не стоит волноваться. О нем не знает никто, кроме меня. Считайте, что я такой же неуравновешенный псих-одиночка, как Освальд. Или Иголкин. Только когда я уверен, что об операции известно лишь мне, я могу рассчитывать на успех. Надеюсь, вы наслышаны о достижениях современной медицины? Вам могут вколоть какую-нибудь гадость, и она заставит вас рассказывать обо всем, что вы знаете, с таким радостным энтузиазмом, что ваши следователи не будут поспевать за вами записывать.
— С вами можно сойти с ума, — проворчал Дзевоньский. — Я уже просто не знаю, что и говорить.
— Будет гораздо лучше, если вы будете давать деньги и не задавать лишних вопросов. А еще выполнять все мои указания. Вы можете вызвать из Польши вашего знакомого Курыловича?
— Он только и ждет, чтобы я его позвал.
— В таком случае позвоните ему и сообщите, что он понадобится нам в конце января. И учтите, на этот раз ему придется приезжать в Москву два или три раза.
— Он будет только счастлив. Я оплачиваю все его расходы.
— Прекрасно. В таком случае позвоните ему прямо сегодня, пусть заранее закажет билеты и будет готов прилететь в Москву двадцать восьмого или двадцать девятого. — Гейтлер поднялся. — Я уезжаю в город. Приеду только вечером.
Дзевоньский шумно вздохнул и отвернулся к окну.
— Если мы провалим эту операцию, нас обоих ликвидируют. Они достанут нас из-под земли. С их деньгами и возможностями, каких нет ни у одной спецслужбы мира.
И нам не поможет ни моя «дисквалификация», ни ваша «квалификация». Ничего не поможет.
— Вы все-таки обиделись, — констатировал Гейтлер.
— Нет, я обрадовался. Слава богу, что этот Иголкин не имеет к нам никакого отношения. Признаюсь, я очень переживал из-за этого нападения.
РОССИЯ. МОСКВА. 9 ЯНВАРЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ
В метро оказалось свободнее обычного. По выходным народу здесь было гораздо меньше, чем в будни. Гейтлер сидел в углу вагона, с любопытством наблюдая за пассажирами. Ему было интересно слушать, о чем они говорят, спорят, узнавать, что их волнует. Публика за последние годы сильно изменилась, это было заметно. С одной стороны, появилось много молодежи, а с другой, — еще больше — плохо одетых людей, попрошаек, бродяг. Молодые вели себя абсолютно раскованно, громко смеялись, свободно общались. Попадались невероятно красивые молодые женщины, которыми Гейтлер откровенно любовался.
Он доехал до нужной станции и вышел на улицу. Место встречи было назначено в небольшом ресторанчике «Ёлки-палки» в двух кварталах от метро. Проверив, нет ли за ним наблюдения, Гейтлер вошел в ресторан, где его уже ждала Рита. Она сидела в углу с отсутствующим видом. Гейтлер быстро прошел через зал, уселся рядом с ней.
— Здравствуй, — он легко дотронулся до ее руки, — как у тебя дела?
— Спасибо, — улыбнулась Рита, — все в порядке. Живу на две квартиры. А встречаюсь с тобой в каких-то непонятных отелях, маленьких ресторанах, на станциях метро. Ты считаешь, это нормально?
— Я тебе все объяснил, — устало заметил Гейтлер, — не будем больше об этом говорить.
— Хотя бы сегодня побудешь со мной?
— Нет.
— Ты не боишься, что я начну тебе изменять?
— Не начнешь, — улыбнулся Гейтлер.
— Когда мы с тобой увидимся?
— Через две недели. Я приеду к тебе домой и останусь на ночь.