— Не нужно так расстраиваться, — попросила я и притронулась к его щеке. Она была совершенно мокрой.
Бедный мальчик, оказывается, плакал!
— Майкл, ну как вам не стыдно! — нежно сказала я. — Я понимаю, о чем вы думаете, но и вы поймите меня. Я ведь замужем и не могу собой распоряжаться!
— Я знаю, — прерывисто вздохнув, ответил он, — но это ничего не значит. Я вызову вашего мужа на дуэль и тогда вы окажетесь свободны!
— Вызовите Алексея Григорьевича? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос не звучал насмешливо. Чем для моего юного почитателя это кончится, я знала наверняка. — А если на поединке убьете не вы его, а он вас?
— Ну и что? Тогда вы, наконец, освободитесь от моей докуки. Надеюсь, вам не придется долго горевать! — с непередаваемой горечью сказал он.
— Глупенький, — невольно воскликнула я, — ну что вы такое еще придумали! Вы мне совсем не докучаете. Напротив, вы мне очень симпатичны! Только я…
— Правда? — спросил он и набросился на меня так быстро и страстно, что я ничего не успела предпринять для своей защиты.
— Майкл, вы же мне обещали! — только и смогла прошептать я, вырываясь из его необузданных объятий.
— Вы мне тоже! — ответил он мне прямо в ухо сиплым, сдавленным шепотом, и начал срывать с меня ночную рубашку.
Она у меня была единственной, а я уже настрадалась без этого простого, но совершенно необходимого предмета туалета и испугалась, что он ее изорвет, и мне опять не в чем будет спать.
— Погодите же, что вы делаете, сумасшедший! — вырываясь из его сильных рук, взмолилась я.
Однако он не только меня не отпустил, но еще и удвоил свои торопливые усилия. Материя уже трещала по швам, и я, чтобы спасти свою бедную рубашку, просто вынуждена была пойти на компромисс:
— Погодите, Миша, если она вам так мешает, я сниму ее сама!
Он меня тотчас отпустил, и я разделась.
— Теперь вы довольны? — сердито спросила я.
— Я в восторге! — ответил он и начал меня целовать.
Я старалась не отвечать, но он был так нежен, что у меня это не очень получилось. В конце концов, Алексей сам был виноват в том, что разбудил во мне женщину! А Миша был так трогательно нежен, у него оказалась такая тонкая бархатистая кожа и горячие жадные губы, что я невольно поддалась его страсти…
— Все, милый, нам нужно встать и одеться, — напомнила я, когда по всем законам природы он уже должен был быть полностью удовлетворен. — Не дай бог, кто-нибудь придет!
— Ничего, двери-то заперты изнутри! — напомнил он. — Мы вполне успеем одеться.
Я представила, как в дверь настойчиво стучат, а мы с ним голыми мечемся по комнате, кое-как напяливая на себя платье. Такая перспектива мне не понравилась.
— Я вовсе не хочу, чтобы кто-то заподозрил нас в близких отношениях, — благоразумно возразила я. — К тому же ты и так получил все, что я тебе обещала! Надеюсь, теперь-то ты доволен?
— Алекс, давай убежим в Англию! — умоляюще прошептал он и снова набросился на меня. — Таких женщин, как ты, больше нет на свете!
— Глупости, какая еще Англия! Мне и в России нравится. Ну, пожалуйста, отпусти меня, что ты делаешь! — взмолилась я, но он меня не услышал. — Ладно, но пусть это будет последний раз, — в конце концов, вынуждено уступила я его очередному порыву.
— Хорошо, пусть это будет в последний раз! — пообещал он, покрывая мое тело поцелуями.
Конечно, он меня опять обманул, чему и я, если говорить честно, особенно не противилась. С ним мне было хорошо и спокойно.
— Так это и есть любовь? — спросил он, когда мы окончательно обессилили.
— Глупенький, любовь нечто значительно большее, — умудрено ответила я. — Это только одна из ее составляющих. Настоящая любовь тебя ждет впереди!
— А мне кажется, — возразил он, — она уже пришла…
Ночь, наполненная страстью и нежностью, в конце концов, кончилась. Наступило утро, но о нас все забыли. Как я ни уговаривала Мишу встать, он сопротивлялся и до позднего утра мы остались в постели. Потом мы все-таки оделись и позавтракали остатками вчерашнего ужина. Любовное таинство нас сблизило, и мы сидели за столом друг против друга, перебрасываясь нежными взглядами. На такой «отдаленной» позиции настояла я, чтобы он опять не затащил меня в постель. Мальчик так пылал, что каждое мгновение мог взорваться.
— У тебя что, никогда ничего не было с женщинами? — спросила я.
— Не было, — вздохнул он. — Отец воспитывал меня в пуританской строгости, и очень следил за нравственностью. Он боялся, что я кем-нибудь увлекусь и испорчу себе карьеру. А когда я вернулся в Петербург и начал служить, было как-то не до амуров. К тому же я еще не встречал таких замечательных женщин как ты! Алекс, ты даже не представляешь, какая ты необыкновенная!
— Представляю, но пожалуйста, оставайся на месте, я очень голодна, — пресекла я его порыв вскочить и доказать мою уникальность на деле.
Ее я, пожалуй, с трудом, но представляла — у меня был достойный учитель.
Словно поняв, о чем я думаю, он вдруг ревниво спросил:
— Тебе с мужем было так же хорошо, как со мной?
— Конечно нет, ты лучше всех! — как и любая женщина в такой ситуации соврала я.
Не знаю почему, но мужчин это вопрос волнует больше всего. Может быть потому, что они во всем стараются быть первыми.
— Все рано я тебя никогда от себя не отпущу! — не поверив, угрюмо сказал он.
Я, чтобы не затевать ненужный спор, согласно кивнула. Миша недоверчиво на меня посмотрел и отвел глаза. При этом он подумал, что я его хочу обмануть, но он не даст себя провести. Все равно мы будем вместе, и он посвятит мне свою жизнь. Увы, так думала недавно и я, но не прошло и месяца как мы расстались с мужем, а у меня уже появился любовник. Избегая горьких дум и угрызений совести, я заговорила на нейтральную тему:
— Граф Пален, кажется, о нас совсем забыл.
— Не нравится мне этот швед, — задумчиво сказал Воронцов. — Слишком сильно он любит власть! Мне кажется, Павел Петрович делает большую ошибку, слишком доверяя ему.
— Не знаю, я в политике совсем не разбираюсь, но в отношении меня Петр Алексеевич вел себя как джентльмен.
— Он к тебе не приставал? — спросил Миша.
— Нет, конечно, неужели ты думаешь, что я бы ему это позволила!
— Хорошо, если так, иначе мне пришлось бы вызвать его на дуэль! — самолюбиво воскликнул он.
— Ты что-то сегодня слишком кровожадный, — умерила я пыл юного любовника. — Лучше бы подумал, что мы будем есть на обед. Уже пушка стреляла полдень, а о нас до сих пор так и не вспомнили!
— Не волнуйся, попрошу кого-нибудь из полка принести еду из кухни или ресторации, — не озабочиваясь такой мелочью как хлеб насущный, пообещал он. Потом, не глядя на меня, будто невзначай, спросил. — Ты не хочешь отдохнуть? Давай полежим…
— Что, опять?! — возмутилась я. — До вечера даже не мечтай!
— Ну Алекс, ну пожалуйста, — умоляюще проговорил он, — ну всего один разок. Мы немножко полежим, а потом я буду добывать пищу. При свете мне так приятно на тебя смотреть.
— Сначала хлеб, потом зрелища, — засмеялась я. — И почему это считается, что в туманном Альбионе живут холодные мужчины?!
— Я же не англичанин, а натуральный русак — наивно ответил он. — Так что ко мне их туманы не имеют никакого отношения. Пойдем, а?
Однако далеко нам зайти не удалось. В наружную дверь громко постучали. Спешно приведя в порядок одежду, мы вместе отправились ее отворять. Миша из осторожности обнажил палаш. Однако ничего опасного там не оказалось. Перед нашими покоями стояло пятеро дюжих лакеев с дорожными сундуками.
— Их сиятельство, граф Пален, приказали доставить госпоже Крыловой, — бесстрастно глядя на нас сказал высокий седой лакей с брезгливым лицом и осанкой сенатора.
— Проходите, — предварительно выглянув в коридор и убедившись, что там нет опасности, разрешил Миша.
У меня встрепенулось сердце и я, замерев от предвкушения предстоящего счастья, прислонилась к стене. Лакеи начали вносить в покои сундуки. Душка-граф был так предусмотрителен, что не забыл приказать принести мне большое зеркало!