— Спасибо, что спас мне жизнь, — прошептала она.
Жюльен, помещая лист фотобумаги в увеличитель, искоса взглянул на нее.
— Давай не будем об этом. Это в прошлом.
— Если бы не ты… ну, ты знаешь…
Он улыбнулся.
— Это была единственная возможность. Я не мог оставить тебя там… А ты? Как ты себя чувствуешь?
— Больно дышать. Но все в порядке.
— А… твой муж?
— Я получила гроб вчера.
— Он мне не нравился, но все равно я тебе сочувствую.
Жюльен повернул ручку увеличителя так, чтобы вывести на фотобумагу негатив, который он хотел напечатать: ребенок перед плакатом с пропагандистским текстом. Он провел языком по губам.
— Знаешь, Сириль, это не я… убил его.
— Я знаю, Жюльен.
— Я не смог бы никого убить.
Сириль почувствовала, как ледяной поток пробежал у нее между лопаток. Ей вдруг стало нечем дышать. Она засунула руки в карманы и сжала кулаки. Ее охватило сильное желание прижать его к себе, но она стояла неподвижно, пытаясь сохранять спокойствие.
— Ты знаешь… тогда я… я… не все сказала тебе о своих воспоминаниях.
Жюльен вывел на бумагу еще один негатив: молодая девушка с большими черными глазами.
— Ты о чем?
— Я вспомнила наши сеансы терапии и…
— И?
Сириль с трудом перевела дыхание.
— И я вспомнила… кое-что из того, что ты мне рассказал в самом конце… относительно убийства твоей матери. Ты помнишь?
Жюльен помрачнел.
— Да.
Сириль почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Она не ожидала услышать такой ответ.
— Ты помнишь, что ты сделал?
— Да, — снова ответил молодой человек совершенно спокойно.
Сириль замолчала, ошеломленная. Вдруг ей снова стало страшно, и она сделала шаг назад. Ее голос дрогнул.
— Ты помнишь, что ты подготовил… преступление?
Жюльен повернулся к ней. Лампа освещала лишь часть его лица. Он больше не улыбался.
— Да. Вернувшись, я тоже вспомнил это… и мне вовсе нечем гордиться.
Сириль поднесла руку к горлу. Жюльен сделал шаг к ней.
— Но я понял, что нужно уметь прощать, ведь так?
Она не могла ни пошевелиться, ни заговорить, но потом все же воскликнула:
— Как ты можешь быть так спокоен? Жюльен, это ведь преступление!
— Говорю тебе: я полностью осознал свою ошибку. В конце концов, ему повезло не меньше, чем мне.
Сириль открыла рот, не в силах произнести ни слова.
— Как это «ему повезло»? — наконец сумела выговорить она.
— Он был в отделении, пациентов которого можно было навещать… до того дня, когда пришел я. Накануне он напал на санитара, и его перевели в другое отделение. Мне так и не удалось добраться до него. Все получилось не так, как я планировал. В тот момент я был в бешенстве, но сейчас понимаю, что это спасло мне жизнь.
Он посмотрел на Сириль, которая не отрывала от него глаз.
— Об этом ты хотела поговорить со мной?
Сириль вздрогнула.
— Он… он не умер?
— К счастью, нет. Это правда, что я в деталях все продумал и подготовил четкий план действий. Но если бы я это сделал, то разрушил бы свою жизнь. Она, наверное, не многого стоит, тем не менее это моя жизнь…
Сириль долго смотрела на него, не в состоянии подыскать нужные слова, потом рассмеялась.
— Он не умер… — повторяла она. — Он не умер…
— Нет. А ты что думала? У меня есть отчет о его лечении за последний месяц. Если хочешь, могу показать.
— Он не умер…
Жюльен подошел к ней. Невидимая преграда между ними словно испарилась.
— Что происходит?
Сириль провела рукой по лицу, как будто хотела стереть из памяти все горестные мысли, преследовавшие ее со времени возвращения в Европу.
— Я думала… я вспомнила…
— Ваша память в очередной раз подвела вас, доктор?
Напряжение Сириль исчезло, и она, кивнув головой, расплакалась от облегчения. Да, ее память создала ложное воспоминание, которое казалось настолько реальным, что ввело ее в заблуждение. Она смеялась и плакала одновременно.
— Все хорошо, все хорошо…
Она все еще смеялась сквозь слезы. Жюльен осторожно прикоснулся к ее подбородку. Звуки бандонеона отделяли их от остального мира.
— Скажи мне кое-что…
— Что?
Жюльен прикоснулся к ее губам легким поцелуем. Сердце Сириль отчаянно забилось.
— Ты будешь приезжать сюда? Ты найдешь для меня время?
Сириль опустила голову. Слезы текли по ее щекам. Какая разница, чем все это закончится? Сейчас она хотела только одного: быть здесь и с ним. Ей хотелось снять с него футболку и прикоснуться к его коже, прижаться к нему, позабыв все свои страхи и ложную скромность. И чувство это было настолько сильным, что она не могла даже пошевелиться.