Он ответил:
– Если тебе все равно, позвони через полчаса, у меня сейчас люди.
– Да, да, – мои последние слова.
Тема покушения вообще не разработана.
Вот смерть – до мелких деталей расписана.
Проводы покойного.
Посещение его скорбящих родственников.
Совместная молитва со скорбящими.
И всяких скорбных фраз – мешок.
И скорбный голос – очень к месту.
А вот покушение – сплошная отсебятина.
Делай – что хочешь.
Всё разрешено.
Поэтому я больше не звонил – моя отсебятина.
Он – тоже. Это его отсебятина, но и здоровый стандарт утопии.
16. Израильским писателям не звонил. Кто они для меня?!
Израильским писателям не звонил.
Кто они для меня?!
Амос Оз:
«Шайка "Пульса Денура" пришла к воротам беэр-шевской тюрьмы с пирогами, букетами цветов и подарками. После того, как им не разрешили войти, чтобы порадовать убийцу и нарадоваться им, эти подстрекатели убийства заявили, что государство наше недемократическое. Абсолютно справедливо требовали демонстранты возле ворот беэр-шевской тюрьмы, чтобы их впустили внутрь. Законодательство, прокуратура и суд должны удовлетворить это требование, и как можно скорее: место подстрекателей к убийству действительно рядом с убийцей – за решёткой, причём, с внутренней стороны». («Новости недели», 30.5.1997)
Делиться с такими печальной участью писателя в утопиях?
Хреновый писатель.
Хороший советский писатель.
Хороший провокатор, прокурор, судья.
Важный в шайке убийц.
Перст, указующий жертву.
Лишь потом спускается разнарядка: убрать.
Выбирают недоброжелателя.
Подъезжают к недоброжелателю: «Можно убрать совсем дёшево – у многих на него зуб».
Недоброжелатель повязан – еще не заказчик, но ему уже не открутиться.
Большое утешение – дёшево.
Выбирают одну из банд, которые держат для мокрых дел, – подходящую под заказчика по манерам, языку, привычкам.
Хорошие деньги – на бочку.
Банде показывают заказчика.
Заказчик заказывает у своих.
Это успокаивает.
Появляются морисы и гидоны, наводчики, мотоциклы.
В случае провала сдают заказчика.
В особом случае сдают банду, когда надо охмурить общественность, то есть успокоить.
Амос Оз выходит сухим.
Всегда.
Я вызову эту сволочь на дуэль.
Только утрясу нужные страницы.
17. Давно убивают
Давно убивают.
Что видел у чекистов – уже много.
Что не видел у них – рука Б-жья: уберечь меня.
Что не срабатывало у чекистов – указание Б-жье мне: делать Б-гоугодное.
Позвонил один. Слово за слово. И говорит мне:
– Они тебя убьют.
– А хрен с ними! – ответил.
А разговор был не об этом, совсем о другом.
Но человек это произносит так просто, как выпивает глоток воды.
И человек на это отвечает, как отмахивается от назойливой мухи.
Это достижение утопии.
Страшное – должно быть обычным.
Неизбежным.
Рядом.
Повседневным.
Ежечасным.
Как автобусы, которые должны взрываться.
А в них надо ездить.
Чтобы была полнейшая обречённость.
И согласие на обречённость.
Чтобы никакой крамольной мысли.
Давно убивают.
Не только меня.
18. Топтуна, одного из моих, переводят в Кирьят-Арбу
Я сидел возле редактора в конторе, в центре Иерусалима. Он заканчивал мою трилогию. Оба уставились на экран.
Мой топтун Коренблит вошёл очень браво.
– А, книгу делаешь, – кричал он весело от входа.
Я не ответил.
А пошёл он…
Топтун не обижается. Такова инструкция. Он должен смеяться.
Топтун всех знает и все знают его. Такая задача.
Что он чекист – знаю только я.
Переходит от стола к столу, говорит всем и никому.
Главное – чтобы услышали: «Дают комнату в Кирьят-Арбе. Переезжаю».
Мне бы догадаться, что спущена разнарядка на меня. А топтуна снимают с ненужной уже точки.
Не пачкать руки этой блядью, схватить за воротник: «Валерчик, ведь ты знал, что убивают!»
Затягивать воротником: «Ведь знал, что убивают!»
Кричать сквозь зубы: «Ведь знал, что убивают!»
Догадался о другом: тайная полиция усиливает присутствие в горячей точке.
Слышал, что молодой русскоговорящий рав создаёт там красные бригады.
Бред какой-то!
Не раз чекисты предлагали мне по телефону создавать организацию.
Решил позвонить: предупредить о чекисте и сообщить о покушении.
И дать по мозгам мудакам.
Но вежливо.
Звоню. Создатель бригад на проводе. Решил начать с самого серьёзного – не о чекисте, которых там хватает и без моих.
Назвал себя и успел только сказать: «Было покушение на меня».
Ответ последовал незамедлительно: позвонит через полтора часа.