И Брайан сделал единственное, что он смог придумать, - он ничего не сказал им. В попытке спасти хоть крохи финансов Эпстайн начал сам заключать коммерческие контракты, но, поскольку он не согласовывал свои действия с Берном, получалось, что одну и ту же лицензию получали два, а то и более производителей. Это привело к судебным разбирательствам. Берну и NEMS был предъявлен иск на двадцать два миллиона долларов, но дело до суда не дошло и кончилось полюбовным соглашением, стоившим Берну десяти тысяч фунтов. Еще более опасными оказались расторгнутые контракты на сумму около восьмидесяти миллионов долларов. В последовавшей за этим панике над Эпстайном нависла угроза возмездия.
Эти просчеты Эпстайна стали основой дальнейшего враждебного отношения к нему Маккартни. То, что произошло тогда, Пол называет не иначе как грабеж. Пол слишком разумен и опытен, чтобы допустить повторение подобного, и не хочет, чтобы финансовые неудачи испортили ему остаток жизни.
Маккартни всегда бережно относился к деньгам. Пит Бест рассказывал, что Пол всегда самым последним предлагал сигареты или ставил выпивку. После тех финансовых неудач он стал еще более бережливым, более решительно следил за тем, что принадлежало ему, а иногда считал, что ему причитается больше, чем остальным. Это привело Маккартни в последующие годы к ожесточенным юридическим тяжбам с остальными тремя молодыми парнями, с которыми он был неразлучен в те безмятежные дни, когда мир только заболевал битломанией и четверо парней из Ливерпуля, казалось, олицетворяли собой все новое, правдивое и привлекательное.
Обнажились также и непримиримые противоречия его характера, он хотел все делать по-своему, но при этом нравиться остальным. Это привело к тому, что его самые грубые и эгоистичные поступки соседствовали с явно несостоятельными словами одобрения и поддержки. Пол с удовольствием называл Ринго Старра «лучшим в мире ударником», но, когда Ринго уходил из студии, он сам садился за ударную установку и перезаписывал партию ударных. Во время работы над «White Album» Ринго, которого подвергли критике, ушел из ансамбля, и, по свидетельству Питера Брауна, именно Маккартни играл на ударных, по крайней мере, во время записи песни «Back in the USSR». Пол хвалил авторские способности Харрисона, но сотрудничать с ним отказывался. Он говорил, что все в «Битлз» являются партнерами, но одновременно пытался присвоить себе главную роль. Подобные поступки и явились почвой для обвинения его в лицемерии. Самому Маккартни все это представляется в ином свете, при этом он возражает и говорит, что все, что он делал, он делал не для себя, а только для пользы своей «семьи», своего ансамбля, а позже для пользы жены, детей, целостности и чистоты музыкальных принципов, а с недавнего времени ради защиты животных.
Среди этого многообразия противоречий неизменным оставалась его решимость строго контролировать свои финансы. До сих пор считается, что в самом начале карьеры Маккартни мало интересовали деньги. Однако на заре битломании Пол, как и все остальные, был захвачен неудержимым потоком, суть которого он не мог понять, но, по его собственному признанию, он глубоко сожалеет, что суть этого потока не смог понять и его импресарио. Только Харрисон иногда спрашивал, сколько они зарабатывают и куда идут деньги, но не понимал, что означают получаемые ответы. Маккартни шел всего лишь двадцать второй год, он все еще был ошеломлен тем, что происходит с «Битлз» и с ним самим, и он все еще считал, хотя уже и с некоторыми оговорками, что денежной стороной дела должен заниматься Эпстайн.
Джилл Хауорт говорит: «Он буквально сиял, восхищаясь оказанным им приемом. Пол был ошеломлен, впрочем, так же как и остальные». Джилл Хауорт родилась в Великобритании, в Богнор-Риджис. Она была актрисой. Когда ей исполнилось всего лишь четырнадцать лет, режиссер Отто Премингер пригласил ее сняться в роли молодой узницы концентрационного лагеря в фильме «Исход». Позже она была неофициально обручена с актером Салом Минео, а в феврале 1964 года очутилась в одной компании с Полом Маккартни.
Познакомились они на пресс-конференции в отеле «Плаза», куда Джилл привел ее друг, писавший статьи для одного из музыкальных журналов. Маккартни моментально заинтересовался ею и вскоре с визитом явился к ней домой. «Хотите верьте, хотите нет, но он пришел выпить чашку чаю, - говорит Джилл. - Ему хотелось выпить чашку хорошего чаю, а в отеле он не мог ее получить, поэтому он пришел ко мне домой».
Это был отчаянный поступок. Отель «Плаза» был окружен поклонниками, и Джилл говорит, что «они не могли даже высунуть головы из окна, не вызвав при этом невообразимого шума». Выходя из отеля без охраны, Пол рисковал получить серьезные травмы, но он сделал это. «Он приехал на такси, - говорит Джилл, - а выходя из отеля, закутал голову шарфом».
Однако тщательно разработанный план сорвался. Джилл дома не оказалось, она в это время ехала к нему в отель «Плаза», поэтому Пол занялся именно тем, за чем пришел, - он пил чай, но не с Джилл, а с ее матерью Нэнси. По-настоящему Джилл с Полом встретились только в Майами, куда она приехала к нему во время второго шоу Салливана.
Джилл вспоминает: «Пол позвонил и спросил: «Хочешь приехать?» Я ответила, что хочу. Он оплатил поездку или кто-то еще, я не знаю, знаю только, что я не платила». «Битлз» остановились в Майами-Бич в отеле «Бьювилл», а Джилл в целях предосторожности поселилась в другом отеле. «За мной приходила машина, которая отвозила меня в их отель», - рассказывает Джилл. Оставаться наедине им было довольно сложно. Во-первых, «Битлз» жили по двое в комнатах, и Пол обычно делил комнату с Харрисоном, а во-вторых, у Маккартни в Англии осталась девушка - Джейн Эшер, и он не хотел, чтобы их дружба с Джилл стала достоянием камер вездесущих фоторепортеров. Но, несмотря на эти трудности, они стали близкими друзьями. «Он был обаятельным, очень обаятельным и совсем не нахальным. Я предполагала, что Пол остроумный, но по-настоящему остроумным оказался Леннон, он из всего делал шутку. А Пол был более спокойным. Он был прелестен».