— Ты имеешь в виду его августовское выступление? Не все так просто, Поль. Склонен думать, что некоторые творцы нашей политики еще тешат себя несбыточными надеждами, рассматривая военные приготовления Японии только в плане ее будущей войны с Россией. Исходя из собственного скромного опыта дипломатической деятельности, — улыбнулся Джонсон, — скажу только, что предугадать дальнейшее развитие событий в столь сложной обстановке нам, во всяком случае, не под силу. — И, посерьезнев, добавил: — Одно ясно, и для этого необязательно обладать даром провидца: Америке придется воевать, и тогда объективная необходимость вынудит наших руководителей вступить в военно-политический союз с Советской Россией.
В ноябре 1941 года президент США Ф. Д. Рузвельт, заявив, что «оборона СССР важна для обороны Соединенных Штатов», распространил действие закона о ленд-лизе на Советский Союз. Восьмого декабря, пережив трагедию Пёрл-Харбора, США объявили войну Японии, а тремя днями позже — Германии и Италии.
Вступление Соединенных Штатов во вторую мировую войну не вызвало особого энтузиазма у американцев, привыкших, а точнее, приученных к мысли о том, что большие беды обходят Америку стороной. По мнению авторитетного буржуазного историка А., Шлезингера, «американский народ с неохотой смотрел на предстоявшую борьбу. Люди старшего поколения помнили, что они сражались в первой мировой войне, но не получили прочного мира. Молодое поколение, только начавшее оправляться от тягот «великой депрессии», рассматривало войну как излишнее испытание. В отличие от прошлых войн в этой не видели ничего великого и волнующего».
Но были и другие американцы, которые считали, что их родина должна внести весомый вклад в священное дело борьбы с фашизмом. Демократическая общественность США выступала за сплочение всех антифашистских сил страны, призывала к действенной поддержке Советского Союза, несшего на себе основную тяжесть войны с фашистской Германией, настоятельно требовала открытия второго фронта в Европе, разоблачала происки реакционных империалистических кругов, направленные на подрыв сложившейся к лету 1942 года антигитлеровской коалиции.
Никогда прежде Робсон не отдавал столько энергии, сил и времени политической деятельности, Он выступает перед рабочими оборонных заводов, поет на митингах по сбору средств в фонд помощи Советской России, участвует в записи серии грампластинок для американских солдат и союзников. Восьмого апреля 1942 года его страстную речь «Все силы на мобилизацию афроамериканцев и колониальных народов для борьбы с фашизмом» слушают тысячи ньюйоркцев, пришедших на митинг в «Манхэттен-сентр». В мае пятьдесят тысяч рабочих Нью-Йорка, собравшиеся на стадионе «Янки», встречают овацией обращение Робсона содействовать скорейшему открытию второго фронта в Европе. С этим призывом Поль обращается к участникам многотысячного митинга в Медисон-сквер-гарден, посвященного годовщине начала Великой Отечественной войны советского народа против германского фашизма.
И все же, как бы ни был Робсон поглощен общественной деятельностью, он ни на минуту не забывал о том, что он артист. Только теперь, разучивал ли Поль очередную песню или готовил новую роль, он оценивал их по-иному, чем в начале своей творческой карьеры. Оставаясь верным принципу творческой независимости — независимости от дельцов, политиканов, реакционеров, каких было немало в западноевропейской и американской культуре, Робсон пришел к выводу, который стал для него главным, основополагающим: «Негритянский артист не должен относиться к искусству, руководствуясь только собственными эгоистическими интересами… он несет ответственность перед своим народом».
Поездки по стране, выступления перед соотечественниками на многочисленных собраниях, митингах не мешали Робсону-артисту, напротив, в делах общественных он черпал вдохновение для творчества.
Весной 1942 года Поль записывает на пластинку блюз «Король Джо». Немалый по тем временам тираж — 40 тысяч — расходится мгновенно. Особым спросом пластинка пользуется у любителей джаза. Хотя известно, что сам исполнитель относился к этому музыкальному жанру более чем сдержанно и даже как-то обмолвился в интервью, что джаз не окажет никакого заметного воздействия на «настоящую музыку».
Давний приятель Робсона, известный негритянский поэт и прозаик Ричард Райт, сборнику рассказов которого Поль некогда предпослал восторженное предисловие, уговорил его послушать музыку к своему стихотворению «Король Джо».
— Никто пе споет эту песню лучше тебя, — убеждал Робсона Рант. — А потом тебе самому будет интересно работать над ней. Представь себе традиционный блюз, но только немного приправленный джазом, который отобъет у него приевшиеся ностальгические интонации и придаст ему остроту протеста, борьбы, если хочешь, отмщения.
Вскоре Поль познакомился с композитором и пианистом Уильямом Бейси, известным в джазовом мире под именем Каунт («Граф»), и трубачом его оркестра Баком Клейтоном. Бейси, коренастый, степенный негр, едва доставал Полю до плеча и добродушной белозубой улыбкой почему-то заставил Робсона вспомнить о Братце Кролике из старой детской сказки.
Но вот Бейси сел за рояль, неслышно поднял крышку и, дождавшись, пока Клейтон издаст несколько пробных звуков из своей позолоченной трубы фирмы «Кон», мягко опустил пальцы на клавиши. Приглушенно, но чисто, подобно звучащему в отдалении боевому горну, пропела труба. Пианист пе дал мелодии затихнуть, бережно подхватил и продолжил ее, постепенно насыщая музыкальную ткань гармоническими красками. Бейси играл изящно и просто, извлекая пальцами правой руки лишь самый минимум безошибочно выверенных звуков, будто «выклевывал» музыку из рояля, как образно определяли манеру его игры сами музыканты.
А мелодия, рождавшаяся под пальцами пианиста, звучала все громче и настойчивее, вызывая смешанные чувства щемящей печали по прошлому и радостного возбуждения перед грядущим сражением. Райт торжествовал, наблюдая, как взволнованный Робсон растроганно благодарил талантливых музыкантов..
В том же 1942 году имена Робсона и Райта снова упоминались вместе, только па этот раз в докладе техасского сенатора Мартина Дайса, возглавлявшего пресловутый комитет палаты представителей по расследованию антиамериканской деятельности. 24 сентября Дайс представил конгрессу список лиц, являвшихся, по его утверждению, членами коммунистической партии, которая еще год назад была причислена министерством юстиции к «подрывным организациям».
Как сообщала «Нью-Йорк геральд трибюн», Дайс, выступая в конгрессе, обрушился на руководителей независимой кинокомпании «Фраитиер филмс», выпустивших па экраны «прокоммунистический» фильм «Родная земля», снятый при участии негритянского актера Поля Робсона по роману Ричарда Райта «Сын Америки».
На самом деле автор нашумевшего романа, повествующего о правах негритянских гетто, не имел к созданию картины никакого отношения. В основу документальной киноленты «Родная земля» были положены реальные факты о нарушении гражданских прав черного населения южных штатов, приведенные в официальном отчете сенатора-республиканца Роберта Ла Фоллетта. Авторы фильма пригласили Робсона прочитать дикторский текст, и, по мнению кинокритиков, Поль «превосходно справился с этой работой». Прогрессивная пресса высоко оценивала фильм, отмечая, что «в «Родной земле» куда больше любви к родине, чем во всех голливудских боевиках, вместе взятых».
Хотя надуманные обвинения Дайса не имели для Робсона каких-либо видимых последствий, Поль не сомневался в том, что досье, заведенное на него еще с лондонских времен полицейскими ищейками Федерального бюро расследований, пополнилось очередным «свидетельством»…
В 1942 году осуществилась давняя мечта Поля. Он стал первым актером-негром, вышедшим па американскую сцену в образе шекспировского Отелло. Десятого августа в театре «Брэтл» города Кембриджа штата Массачусетс состоялась премьера спектакля «Отелло», поставленного режиссером Маргарет Вебстер с Полем Робсоном в главной роли.
Маргарет Вебстер, дочь известной актрисы Мэй Уитти, унаследовав от матери любовь к театру, сыграла несколько ролей классического репертуара, понравившихся публике и отмеченных критикой, и, оставив сцепу, посвятила себя режиссуре. Поставленные Вебстер чеховские пьесы «Вишневый сад» и «Чайка» пользовались успехом у нью-йоркских театралов, еще помнивших триумфальные гастроли Московского Художественного театра в США в первой половине двадцатых годов. Она поставила «Ричарда III», «Гамлета», «Двенадцатую ночь» на лондонской сцепе и замышляла «Генриха VIII» с Чарлзом Лафтоном, всерьез занималась изучением творчества Шекспира и даже написала книгу «Шекспир без слез», в которой отстаивала реалистическую трактовку пьес великого драматурга.