Двадцатого апреля в Париже, в зале Плейель, собрались на I Всемирный конгресс сторонников мира посланцы народов семидесяти двух стран. Здесь можно было встретить французского ученого Ф. Жолио-Кюри, настоятеля Кентерберийского собора X. Джонсона, советского писателя А. А. Фадеева, чилийского поэта П. Геруду, американского профессора У. Дюбуа и других выдающихся деятелей науки, искусства, литературы, рабочих, крестьян, студентов, прибывших в Париж с единой целью, провозглашенной Жолио-Кюри с трибуны конгресса: «Мы собрались здесь не для того, чтобы просить мира у поджигателей войны, а для того, чтобы заставить их принять его».
Выступление Робсона было коротким. Он не готовился к нему, рассудив, что живые, пусть сбивчивые, но зато идущие от сердца слова прозвучат сильнее, чем любой заранее написанный, тщательно выверенный, прочитанный с трибуны текст.
— Мы в Америке не забываем, — говорил Поль, — что именно труд белых бедняков Европы, труд тех, кто прибыл из Европы, чтобы строить Америку, и труд миллионов негров дал Америке все ее богатства. И мы твердо намерены справедливо распределить все эти богатства между нашими детьми. Мы не хотим выслушивать и впредь глупые истерические разглагольствования тех, кто хочет заставить нас воевать против кого-то. Мы полны твердой решимости бороться за мир! — Подождал, пока затихнут аплодисменты, и во всю мощь своего голоса пылко произнес: — Мы не хотим сражаться ни за кого и ни против кого. Мы не хотим сражаться против Советского Союза. Мы стоим за мир и дружбу со всеми народами. Мы будем сражаться, чтобы выиграть мир, так как дело мира нуждается в нашей защите. Скоро жизнь станет прекрасной, потому что мы ее сделаем прекрасной!
И, не дожидаясь окончания овации, Робсон запел. Сначала он исполнил песню испанских республиканцев «Четыре генерала», а потом песню о Джо Хилле[18], написанную другом Поля композитором Эрлом Робинсоном.
В перерыве между заседаниями конгресса Поль подошел к члену советской делегации Александру Фадееву, с которым встречался в Москве, крепко пожал ему руку и сказал взволнованно:
— Можете смело положиться на меня как на верного солдата, который не подведет в бою.
Четвертого июня, завершив гастрольную поездку по Скандинавским странам, Чехословакии и Польше, Робсон прибыл в Москву на празднование 150-летия со дня рождения А. С. Пушкина.
Свои чувства к великому русскому поэту Робсон выразил в статье «Родник вдохновения», опубликованной в те дни в «Литературной газете». «Пушкин, — писал Поль, — это солнце не только русской поэзии, но и мировой литературы. Знакомство с его творчеством приносит истинное наслаждение каждому, а для меня, артиста и певца, его произведения всегда были родником вдохновения».
«Здравствуй, племя младое, незнакомое!» Он любил произносить эти пушкинские строки по-русски. По-русски спел Робсон подготовленные им для первого концерта в Москве, состоявшегося 8 июня 1949 года, романс II. А. Римского-Корсакова на стихи А. С. Пушкина «Анчар» и народную русскую песню «Эй, ухнем», «От края до края» И. Дзержинского и «Песню о Родине» И. Дунаевского. По-русски обратился к москвичам, пришедшим на встречу с любимым певцом:
— Хорошие ребята! Жизнь по-своему переделают!
Десять дней, проведенные Робсоном в Советском Союзе, были насыщены до предела концертами, встречами, работой над статьями для «Комсомольской правды» и журнала «Советская музыка». Девятого июня Поль выступал перед московскими автомобилестроителями, 10 и 11 июня состоялись концерты в Большом зале консерватории и в Зеленом театре Центрального парка культуры и отдыха имени А. М. Горького, где его слушали десять тысяч человек. 12–13 июня Робсон пел в Сталинграде.
В последний день своего пребывания в СССР Поль дал два концерта — в Московском Доме композиторов и в зале имени П. И. Чайковского, где в дуэте с И. С. Козловским с огромным успехом исполнил русскую народную песню «Ноченька».
«Москва и Сталинград 1949 года, — говорил на прощание Робсон, — убедили меня в том, что советский народ в отличие от реакционеров Уолл-стрита думает только об одном — о мире, о счастье для миллионов простых людей всего мира. Этой жаждой мира, созидательного труда во имя прогресса полон каждый советский человек… Я возвращаюсь в Америку исполненный оптимизма, горячей веры в победу растущих и крепнущих сил демократии. Я уезжаю из СССР с душевным подъемом, у меня словно выросли крылья, влекущие меня к новой, еще более напряженной борьбе за мир. Я увожу с собой из Москвы новые идеи и новые чувства и хочу сказать: я был, есть и всегда буду преданным и искренним другом Советского Союза».
Возвратившись домой, Поль обнаружил, что буржуазная пресса нарушила «заговор молчания», существовавший вокруг его имени с конца 1946 года, когда он впервые предстал перед комиссией по расследованию антиамериканской деятельности. Едва ли не все газеты, начиная с «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс», опубликовали выдержки из выступления Робсона на I Всемирном конгрессе сторонников мира в Париже и сообщили о его поездке в Советский Союз. Из этих публикаций американский обыватель мог вынести суждение о том, что Робсон предательски клевещет на свою страну и открыто занимается коммунистической пропагандой. «Когда он говорит, что является лояльным патриотом, трудно поверить в это. Он утверждает, что его взгляды полностью разделяют все негры, однако в действительности он предает их, следуя тактике коммунистов, направленной на защиту интересов белой расы». Таким невразумительным выводом поделился с читателями «Вашингтон пост» ее безымянный обозреватель. «Неблагодарным и не помнящим родства» назвал Робсона корреспондент «Нью-Йорк джорнэл-америкэн». В ряде газет утверждалось, что в Белый дом поступило множество писем и телеграмм, в которых «истинные американские патриоты» негодовали по поводу «провокационно-оскорбительных» заявлений Поля Робсона. Некий бизнесмен из Миссури требовал немедленно выдать «изменнику» билет в один конец до Советской России и негодующе вопрошал: «Когда же наконец этот ниггер Робсон понесет давно заслуженное наказание?»
Через три дня после своего возвращения в США Робсон публично ответил клеветникам и провокаторам на митинге в Гарлеме, организованном Советом по африканским делам.
— На I Всемирном конгрессе сторонников мира я заявил о том, что было бы немыслимо, если бы чернокожие люди в Америке или других частях света были втянуты в войну против Советского Союза. Я повторяю это с еще большей убежденностью сейчас: черные никогда не будут воевать против Советского Союза… Разве стоит удивляться шуму, который был поднят вокруг моего заявления! Настанет день, и миллионы угнетенных поднимутся на борьбу за свою свободу. Их возрожденная сила станет решающим фактором построения мира, в котором все люди будут свободны и равны.
Я родился и вырос в Америке и люблю свою страну. Я люблю лучшее, что есть в этой стране. Я на стороне чернокожих борцов, прогрессивных людей в странах Карибского бассейна, негров и индейцев Южной и Центральной Америки, народов Юго-Восточной Азии — угнетенных людей всего мира, на стороне народов Советского Союза…
А потом последовали события в Пикскилле, городке, расположенном в долине Гудзона, в шестидесяти километрах от Нью-Йорка. Неподалеку от северной оконечности Пикскилла в загородном парке Лэйклэнд-Эйкерс должен был состояться 27 августа 1949 года концерт Поля Робсона.
Во вторник 23 августа на первой странице пикскиллской газеты «Ивнинг стар» была помещена статья, в которой вслед за сообщением о предстоящем выступлении говорилось буквально следующее: «Время сочувственного молчания, что фактически означало поощрение, истекает. Пикскилл не место для сборища сторонников железного занавеса». В той же газете делился откровениями главарь местного отделения фашиствующего «Американского легиона» Винсент Бойл: «К сожалению, у нас еще есть слабоумные, поддающиеся чужим влияниям. Нам, истинным патриотам Америки, пора сделать подобающие выводы. Я не подстрекаю к насилию, но полагаю, что нам следует предпринять меры, которые заставили бы смутьянов держаться от наших мест подальше».
18
Джо Хилл — псевдоним Джозефа Хиллстрема (1879–1915), рабочего-шведа, активного участника пролетарской организации «Индустриальные рабочие мира», автора сатирических песен, в том числе знаменитой песни о штрейкбрехере Кейси Джонсе. Джо Хилл был арестован американской охранкой по ложному обвинению в убийстве и, несмотря на волну протестов, казнен.