Кроул, переступая через груды сомнительных сокровищ, добрался до второго кресла. Чтобы сесть, ему пришлось переложить несколько предметов в ближайшую шаткую кучку.
— Слек. — Кроул кивком поприветствовал хозяина. — Я смотрю, ты немного прибрался тут с моего последнего визита?
Свет, проникавший сквозь высокие окна, был теплым и чистым. Можно подумать, что за стеной — настоящее небо. За стеклом раскачивались ветви тепличных деревьев. Разумеется, небо было искусственным. Они находились слишком глубоко под землей. Да и на Терре никогда не бывало теплой и ясной погоды.
— Ты не очень хорошо выглядишь, друг мой, — произнес Слек Нор Джаррод. — Хочешь бальзама?
Бальзамы Джаррода всегда были занятными. В сейфах этого ветерана Ордо Ксенос встречались вещи, совершенно точно запрещенные к хранению, но, разумеется, никто бы не решился проводить здесь обыск.
— Да, я бы выпил чего-нибудь бодрящего, — согласился Кроул.
Спустя мгновение в комнате появилось стройное существо, ловко лавирующее между грудами чучел и бронзовых статуэток. По виду создания невозможно было определить пол. Невероятно тощее, оно носило облегающую одежду цвета дымчатого серебра. Что-то в этом слуге вызывало у Кроула беспокойство — то ли осанка, то ли способность бесшумно передвигаться среди царящего повсюду бардака. Оно принесло с собой поднос с двумя кубками. В сосудах плескалась лазурного цвета жидкость, пахнущая розой. Слуга удалился так же бесшумно, как и возник.
— Очень дорогая штука, — заявил Джаррод, поднимая кубок.
— У тебя все очень дорогое. — Кроул пригубил напиток. На вкус неплохо, но впечатление осталось такое же, как и от всего вокруг, — чуждое.
Некоторое время инквизиторы вели светскую беседу. Джаррод спросил, как дела у Рева. Кроул поинтересовался самочувствием Оханны Врун, капитана штурмовиков коллеги. Они обсудили политику Инквизиции на Терре и последнее выступление Клеопатры Аркс в Верховном Совете, сулящее очередную неизбежную реорганизацию. Кроул похвалил новые экспонаты в коллекции Джаррода, а тот в ответ не преминул в тысячный раз восхититься изготовленным в лунных мастерских пистолетом Кроула.
— Но ведь ты пришел не ради беседы и выпивки, — наконец сказал Джаррод.
— А стоило бы, — усмехнулся Кроул. — И то и другое мне понравилось.
— У тебя есть вопросы.
— У меня есть история.
— Это хорошо. Люблю истории.
Джаррод откинулся в кресле и сложил руки на коленях. В тяжелых складках мантии тускло блеснула инквизиторская розетта — какое-то насекомое, застывшее в куске янтаря.
— Я узнал об одной глупой идее, — начал Кроул. — Кое-кому захотелось привезти живого ксеноса в мир-улей.
— Очень глупо, да. Что это за ксенос?
— Несущий боль. Я могу описать его, а ты назовешь правильный термин. — Инквизитор рассказал собеседнику о тощем существе в просторной мантии, о белой коже, будто бы натянутой на скелет, о металлических деталях, вживленных в плоть, и о бездонных черных глазах.
— Это гемункул, Трон. Кто рассказал тебе об этом?
— Один друг.
— И зачем эту тварь привезли в… мир-улей?
— Я не знаю. Но важно не это. Как только существо оказалось на планете, все пошло не по плану. У него были свои замыслы. На мой взгляд — совершенно безумные. Самоубийственные. И это действительно так: друг говорит, что создание уже мертво.
— Слава Трону!
— И теперь передо мной неразрешенная загадка. На контрабанду ксеноса кому-то пришлось потратить огромные силы и средства. И они ждали, что существо им как-то поможет, но оно не выполнило задачу. Почему? Я не знаю. Но, думаю, ты можешь знать.
— Искать мотивы в действиях этих существ — опасное дело. Очень опасное. — Джаррод нахмурился и тут же улыбнулся: — Но интересное. Что ты знаешь о темных эльдарах?
— Очень немногое.
— И хорошо. Предельно отвратительные создания. — Инквизитор покачал головой. — Даже я знаю крайне мало. Никто в ордо не обладает всей информацией — этих тварей почти невозможно взять в плен. Я никогда не видел ни одного живьем. И немногие видели. Тому твоему другу повезло. Или не очень — это как посмотреть. Но я расскажу то, что знаю. — Он принялся задумчиво поглаживать розетту. — Их не просто так называют несущими боль. Они живут ради нее. И это не фигура речи. Боль для них — это не забава, но средство к существованию. Мы не знаем, почему так происходит, но, согласно докладам, если их держать в заключении без доступа к добыче, то вскоре ксеносы начинают чахнуть даже при наличии воды, пищи и комфортных условий. Сначала впадают в неистовство, потом увядают. Спустя еще некоторое время — умирают. Я видел записи — не самое приятное зрелище. Под конец они испытывают невероятный ужас, скребут ногтями стены, начинают молить о пощаде. В общем, считается, что причинение боли каким-то образом необходимо им для выживания. Если предоставить им… жертву, то они живут бесконечно долго в тех же условиях.