Внутри было влажно и пахло химикатами. Младшие работники в защитных масках и жестких фартуках сновали по подвесным переходам. Повсюду стояли огромные бурлящие чаны, а с потолка свисали цепи и крючья. В воздухе клубился химический пар. Гипертрофированно-мускулистые сервиторы медленно ковыляли, перетаскивая бочки с растворами и металлические поддоны с грузами. Их лица скрывались за приклепанными к черепу наглазниками и намертво вживленными токсинными фильтрами. Происходящее в дальнем конце цеха невозможно было разобрать за паровой завесой, но Рев и так понял, что находится в начале производственной линии. Откуда-то доносилось нечто похожее на крики животных. Стало быть, на фабрику пригнали живой скот для убоя и последующей переработки.
Капитан штурмовиков поднимался все выше и выше по металлическим лестницам, пока не оставил производственные площади далеко внизу. Под крышей, среди несущих металлоконструкций, крановых опор и перекрытий, расположились ряды административных антресолей. Одна из них отличалась чуть большими размерами и неоновой табличкой у входа — там работал начальник цеха. Рев, не теряя времени, направился туда.
В помещении за дверью был один человек — толстый лысый мужчина в круглых, похожих на бутылочные донышки очках. Он восседал среди груд гниющего пергамента. Ветхие свитки лежали даже на стареньком, пощелкивавшем когитаторе. Металлический корпус машины был выкрашен ярко-зеленой краской, уже успевшей порядком облупиться. На полу валялись старые упаковки из-под белковых смесей. В воздухе стоял сильный запах несвежего мяса. На дальней стене висел электрический календарь, прекративший отсчет дней около сорока лет назад. На маленьком столике стояли пластековая фигурка святой Алисии Доминики в окружении огарков сальных свечей и засаленный пикт-экран, на котором циклично проматывались изображения солнечных пейзажей райских миров.
Увидев Рева, толстяк побледнел и покрылся испариной.
— Послушайте, я уже разговаривал с адептом по сбору подати на прошлой неделе, — затараторил он. — Мы обо всем договорились.
— Мне нужна Элия Рудекер, — сказал штурмовик. — Она работает здесь техником.
Начальник цеха побледнел еще сильнее. Пухлые, покрытые чернильными пятнами пальцы судорожно сплелись.
— Рудекер? — переспросил он. — А зачем? Вы кто? Я хочу увидеть удостоверение.
Рев равнодушно осмотрел царящий в офисе бардак.
— Нет, не хотите.
Прошло несколько мгновений, прежде чем толстяк заметил значок штурмовика на нагруднике. Все тут же пошло быстрее.
— Ох, я… Она, наверное, дома, — неуверенно произнес он. — Ее не было уже несколько дней. Я собирался применить дисциплинарные меры, но тут возникло это недоразумение с десятиной и…
— Вы не интересовались, что произошло?
— Я хотел, но… — Человечек поморщился.
— Где она живет?
— Уровнем выше, блок сорок пять, модуль тридцать четыре, хотя…
— Я сюда не приходил. Мы не разговаривали.
— Но я…
— Вы же нормально работаете и не хотите, чтобы что-то произошло?
— Нет, я…
— Уберитесь здесь и примите душ. Позорище!
Рев резко развернулся и покинул комнату, громко хлопнув дверью. По дороге назад он бросил короткий взгляд вниз — туда, где бурлили баки с раствором. Дальше по конвейеру отбеленные и лишенные волосяного покрова шкуры извлекались из химических ванн скрипучими кранами с суставчатыми стрелами и передавались на растяжку и сушку. Затем закрепленные на специальных рамах полуфабрикаты устанавливались рядами на тележки, и сервиторы — еще более массивные, чем те, что встретились капитану раньше, — увозили их куда — то в глубь здания. Старшие рабочие в блестящих черных защитных комбинезонах с жужжащими окулярами ходили с фленшерными ножами в руках вдоль рядов с сохнущими шкурами и внимательно выискивали малейшие дефекты. Чуть дальше другая рабочая каста готовила краску и клейма для готовых свитков. Ни один не поднял головы и не посмотрел на внезапного гостя. Их интересовали только сушка и растяжка. Для этих людей в мире больше ничего не существовало.
Рев достаточно быстро покинул это странное царство. Пешеходный мостик, перекинутый через бездонную пропасть, и стометровая лестница вниз привели его в куда более знакомое и понятное окружение стандартного жилого блока. Штурмовик миновал тесный транзитный зал, проехал шесть этажей на лифте и обнаружил, что находится в коридоре, совершенно не отличающемся от тысяч таких же по всей Терре, — душный, темный и вонючий тоннель с одинаковыми дверями персональных модулей по обе стороны. Он без труда отыскал нужную комнату. Одинокий грязный светильник в потолке мигал, будто отсчитывая время. Одна из дверей в коридоре открылась. На Рева уставилось изможденное, поросшее клочковатой бородой лицо. Человек несколько мгновений смотрел на штурмовика красными воспаленными глазами.