Спиноза подалась вперед и указала на шпиль, выступающий из стены Крепости рядом с их текущим местоположением.
— Это ведь башня связи, верно? Она работает?
— Госпожа, здесь ничего не работает, — покачал головой Хегайн. — Но если мы туда доберемся, то, может, что-то и получится.
— Здесь не очень далеко. — Рев прикинул расстояние. — Если выступим сейчас, до того, как нас заметит кто-нибудь еще, то будем иметь шансы на успех.
— И оттуда мы сможем отправить сообщение во Дворец? — уточнила Спиноза.
— Если оборудование заработает, то вообще куда угодно.
Спиноза посмотрела на Рева. Тот кивнул.
Дознаватель выпрямилась и развернулась к остаткам отряда.
— Вы пришли сюда под командой лорда Кроула. Но теперь, в его отсутствие, приказы отдаю я. Крепости грозит полное уничтожение, и мы не можем закрыть на это глаза. Нужно захватить башню связи и послать сигнал бедствия. И только после этого, если будет такая возможность, мы отправимся следом за инквизитором. Вы уже давно ему служите и всегда были верны своему господину. Я все понимаю. Но мне нужно знать, выполните ли вы мой приказ.
Рев и Хегайн встали рядом со Спинозой, выражая свое согласие.
Горгий спустился к ним из-под сводчатого потолка.
— Аффирмативо, — прохрипел он, пускай и без прежнего энтузиазма. — А теперь — спешим-спешим.
Никто из штурмовиков не выразил несогласия. Спиноза развернулась к Реву:
— В таком случае — готовьте отряд, капитан. Мы выступаем.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Они пробирались сквозь глубокие тени, низко пригнувшись и почти не поднимая головы.
Время от времени издалека доносились звуки, издаваемые бесчинствующими адептами. Иногда впереди мелькали силуэты, бродящие по коридорам и сжимающие в бледных руках куски дурно пахнущего сырого мяса. Мертвых было куда больше, чем поддавшихся скверне, но это вовсе не значило, что последних — утративших человеческий облик созданий с раздувшимися черепами и почерневшими глазами — мало.
Изредка приходилось вступать в бой, чтобы пройти дальше. Хазад шла первой, стараясь клинком прикончить врага без лишнего шума. При необходимости Кроул помогал ей выстрелами из револьвера. Они пытались застать неприятеля врасплох, но многие псайкеры обладали недюжинными сверхъестественными способностями. Инквизитору и ассасину не раз и не два приходилось выдерживать телекинетические удары.
— Становится опасно, — прошептала Хазад, разглядывая длинный порез на правой голени. Она быстрыми движениями наложила повязку. — Слишком много.
Кроул кивнул и перезарядил Радость. Несмотря на то что он старался не стрелять без крайней нужды, патроны заканчивались.
— Еще чуть-чуть, — убеждал он, надеясь, что правильно рассчитал маршрут.
— А что потом, когда мы доберемся до нужного места? — спросила Хазад, заканчивая бинтоваться. — Будем драться со всеми, кого встретим?
— Нет-нет. — Голос Кроула звучал куда увереннее, чем следовало. — Нам не придется.
И они снова растворились во мгле. Впереди ждал лабиринт коридоров, возможно, ритуального назначения. Кроул провел рукой по стене, касаясь пальцами в латных перчатках очередного барельефа. Интересно, что там было изображено? Вероятно, нечто жуткое и загадочное. Даже в спокойные времена этот город-гора был мистическим местом и пристанищем проклятых душ. Все здесь играло определенную роль и предназначалось для перенаправления и усиления псионической энергии, бурлящей в сердце Крепости. Коридоры, залы, сводчатые потолки и вычурные барельефы на стенах — все это было частью сложной системы, растущей, будто раковая опухоль, вокруг центральной сферы.
— Да, да, — бормотал он, вспоминая дорогу. — Все верно.
Одни коридоры сменились другими, более тесными — теперь инквизитор и ассасин шли по узким служебным проходам. Здесь было не так много крови, хотя безумные псайкеры не щадили даже сервиторов: несколько мертвых киборгов лежало в открытом зеве нерабочего мусоросжигателя, глядя в пространство пустыми, тускло блестящими глазами.
Через некоторое время впереди замелькали огни, раздался грохот шагов и приглушенные голоса. Кроул и Хазад выбрались из служебного тоннеля на безлюдную галерею, проходящую над просторным залом. Они оба двигались на четвереньках, прокрадываясь между пустыми креслами и прячась за металлическими перилами.
В пяти метрах внизу находилось просторное помещение, освещенное множеством движущихся огней — фонарей, закрепленных на шлемах солдат.