Покончено? Ты сказал — покончено? Нет, хорошие мои, далеко не покончено. Разве могут мне навредить бревна и камни? Мне, великому и могучему разрушителю мира? Вы замечательно держались все это время, но сейчас моему терпению пришел конец. Итак, господа хорошие, добро пожаловать в мир магии третьего уровня!
И как только колдун замолчал, сорвался ураганный ветер. В мгновение ока он унес всю пыль и открыл взорам Генриха и его друга Бурунькиса главный зал королевского дворца. Точнее, то, что осталось от него. Блистающая, пышная красота была изуродована, разбита, исковеркана. Большая часть стен, некогда прекрасных, украшенных лепниной, была ободрана, покрыта глубокими черными разломами. На полу холмились груды черепицы, поломанные доски, содранная со стен штукатурка, стропила кровли, а из-под всего этого торчали покореженные розовые доспехи, обломки люстр, клочья флагов и гербов. В тех местах, где пол был свободен от мусора, виднелись мраморные плиты — они потрескались и вздыбились так, словно под ними прокатилась дикой силы волна. Королевский главный зал превратился в самые настоящие руины. Теперь Генрих знал, почему Безевихт так любил величать себя великим разрушителем — рушить колдун умел! Да еще как умел!
Безевихт стоял посреди всего этого разгрома, окруженный кроваво-красным сиянием. Но это был уже не тот маленький, лысый и сгорбленный старик — теперешний Безевихт был огромен, никак не меньше десяти метров в высоту. Горб на его спине исчез, фигура стала стройна, а плечи широки. Морщины на лице разгладились, лицо колдуна вдруг сделалось молодым, как у двадцатилетнего. Одно лишь осталось в Безевихте от прежнего уродца — его злоба. Ни под какой маской он не мог спрятать ее. Прекрасное лицо колдуна кривилось от ярости, его прищуренные глаза гневно сверкали, а из ноздрей валил дым. А над колдуном, там, где раньше была крыша, торчали, точно ребра скелета, обломки бревен, и над ними чернело небо, в котором мерцала одна-единственная звезда. Свет звезды становился ярче и ближе. Вскоре в ее сиянии стали заметны крылатые тени. Сотни теней. Они носились по кругу, точно стая ворон.
— Демоны! — испуганно вскрикнул Буруунькис. — Сейчас они нас разорвут. Бежим!
Малыш выскочил из камина и помчался через разбитую страшной силой дверь к лестнице. Мраморные ступеньки вели не на улицу, а в верхние этажи замка, но сейчас это не имело значения. Генрих, не оглядываясь, пустился следом за другом. По пути он переступил через голову змеи, раздавленной бревнами. Это была вторая змея, та, которая нападала не на него, а на глюма. На месте глаза у колдовской твари зияла дыра. Было непонятно — бревна выбили рубиновый глаз змее или его еще раньше выковырял своим кинжалом сам Бурунь-кис.
— Давай же скорее, скорее поднимайся! — кричал в панике глюм, молнией взлетев по лестнице и распахивая двустворчатую дверь в коридоры второго этажа.
«Надо найти Альбину и убегать вместе с ней. Теперь уж ясно — колдуна нам не одолеть», — подумал Генрих и, оставив гордыню, помчался что было мочи.
— Господин Буальгебейское привидение! Господин Буальгебейское привидение! — орал Бурунькис, молотя кулачками по стенам. — Пожалуйста, откройте какую-нибудь потайную дверь! Выведите нас скорей отсюда, не то кровожадные демоны вырвут нам сердца и утащат души прямехонько к богине Хелле, в царство мертвых!
Хлопанье крыльев демонов становилось все ближе, громче. Где-то в отдалении звучал хохот Безевихта. В паническом бегстве Генрих и глюм добрались до покоев принцессы.
Альбина! Альбина! — кричал Генрих не своим голосом. — Пожалуйста, откликнись!
Генрих? — Принцесса выбежала из комнаты. — Ты жив!
Генрих протянул девочке руку, но зацепился за какой-то предмет и неуклюже растянулся на полу.
Подняв голову, мальчик оглянулся. Виновником его досадного падения оказалось знаменитое кресло для Героя. Это кресло было сделано Рамхой Ши Четвертым Одноглазым из панциря последнего Змия, креслу было около пяти тысяч лет, и оно, судя по всему, все это время только и ждало, как бы попасть какому-нибудь Герою под ноги в самый неподходящий момент.
Ах, Генрих! — с улыбкой произнесла принцесса и вдруг испуганно отступила: в комнату ворвались, испустив пронзительный визг, полсотни демонов. Шеи им заменяли белые длинные кости, похожие на колья, а на эти кости были нанизаны отрубленные и высушенные собачьи головы. Там, где шерсть вылезла, чернела сморщенная кожа, а на месте вытекших глаз зияли глубокие провалы. Концы ушей у многих демонов были обгрызены.
Назад! — заглушил вопли демонов крик Безевихта.
Колдун вернул себе прежний вид и горб. Он стоял на пороге, опираясь на посох и ласково глядя на Альбину.
— Ах, моя доченька, — проворковал он вдруг. — Глупые псы Хель напугали тебя? Сгиньте, сгиньте скорей, проклятые! — приказал колдун. Демоны взвыли и рассыпались в пепел. — Не бойся, солнышко, когда я рядом — тебе нечего бояться. И этого глупца в блестящих доспехах тоже не пугайся: обидеть тебя я никому не позволю.
Бурунькис, замерший у клетки с братцем, удивленно посмотрел на Альбину.
— Доченька? — переспросил он. — Это еще что за вздор? Ты что-нибудь понимаешь? — спросил он Капунькиса.
— Я уже вообще ничего не понимаю, — вздохнул Капунькис.
Генрих поднялся с пола и шагнул к колдуну.
— Стоять! — рявкнул Безевихт. Он махнул рукой — пол под ногами Генриха внезапно размяк и превратился в болото. Генрих попытался вырваться из трясины, но только сильнее погрузился в нее.
«Не двигайся, — услышал Генрих голос золотого дракона. — Так ты только скорее утонешь. Пришло наконец и мое время принести хоть какую-то пользу. Поглядим, справится ли этот колдун с моей магией».
Цепочка на шее Генриха лопнула, золотой дракон каким-то непостижимым образом выскочил из-под доспехов и, точно молния, помчался к Безевих-ту. Через миг маленькие коготки вцепились в щеку горбуна, а зубы-иголочки вонзились в его кожу.
— Это еще что за комар? — скривился колдун.
Он ударом руки сбросил дракончика на землю и перешиб посохом.
Когда Безевихт поднял посох, все увидели, что дракон расплавился и превратился в бесформенный золотой слиток.
— Напрасные жертвы, — сочувственно развел руками колдун. — Яд драконов на меня не действует.
«Все пропало, — обреченно подумал Генрих. — Нам ни за что не одолеть старого колдуна».
Безевихт бросил на Генриха убийственный взгляд.
Не волнуйся, Рябина, сейчас я покончу с этими выскочками, — сказал он принцессе, не оборачиваясь.
Я не Рябина, я — Альбина! — возмущенно крикнула принцесса. — Не смей путать мое имя, глупый колдун!
Ах, прости, прости, дорогая доченька, — растерянно проговорил Безевихт. — В моей голове так много знаний, что они все время путаются…
Когда Генрих услышал эти слова, у него внезапно возник план. Это был не очень надежный план, но рискнуть стоило. Так или иначе, а выбирать было не из чего.
— Вы победили, господин колдун, — смиренно потупился Генрих. Он бросил меч на пол и снял шлем. Мальчик осторожно и неглубоко вздохнул: ничего не произошло — как он и предполагал, сила розового газа в покоях принцессы была очень слабой или ее не было вообще, ведь Альбина, хотя и дышала розовым газом, под власть Безевихта не попала.
Осмелев, Генрих глубоко вздохнул и продолжил:
— Вы настолько могущественны, что бороться с вами нет никакой возможности.
Глава XXII РАЗВЕ НЕ ЗНАЕТЕ, ЧТО ГЕРОИ НЕ СДАЮТСЯ?
Ха! Наконец-то ты понял это! — обрадовался Безевихт.
Альбина отвернулась от Генриха и разрыдалась.
— Не плачь, не плачь, моя дорогая, со мной ничего не случилось. Наглый выскочка сдался, — повернулся горбун к принцессе.
Альбина зарыдала еще громче. Бурунькис с Ка-пунькисом переглянулись. Они не могли понять, почему Генрих вдруг сложил оружие.