было не решил, что ты нас предал… сдался…
Генрих улыбнулся и пожал плечами.
Но разве ты не знал, что Герои не сдаются? Ведь ты мне сам когда-то говорил: каждому ребенку известно, что Герой — это на всю жизнь.
Генрих, братец Бурунькис, когда же вы выпустите меня из этой ужасной клетки? — захныкал Капунькис.
Сейчас выпустим, — сказал Генрих. — Только уложу принцессу на диван. Бедная, она столько пережила, что на ногах стоять не может.
Через пару минут Генрих подступил к решетке.
— Сможешь перерубить? — спросил он Блеск Отваги.
«Смогу», — уверенно ответил меч.
— Капунькис, ляг, будем рубить клетку.
Малыш покорно улегся. От удара волшебного меча магические прутья со звоном разлетелись. Оказавшись на свободе, Капунькис бросился к Генриху и обнял мальчика за ноги.
Прости меня, — пробормотал он и всхлипнул. — А я засомневался в тебе, готов был даже убить… Как я мог сомневаться в друге?.. Раньше я таким не был. Это все слава — она испортила меня. Но я больше никогда, никогда не буду зазнаваться…
Ах, братец, — сказал Бурунькис, обнимая Капунькиса за плечи. — Как я рад, что все закончилось и ты жив.
Ты, Бурунькис, тоже мена прости. Ведь я выгнал тебя из своего дома! — Капунькис горько зарыдал. — Никогда не вернусь больше в тот проклятый дом! Буду жить в деревне с маменькой и папенькой. Ах, сколько времени напрасно потеряно… Сейчас я мог бы уже быть настоящим художником…
Генрих тем временем хлопотал возле принцессы. Он поднял выроненную Альбиной книжку и принялся махать ею перед лицом девочки, будто веером. Мальчику стоило огромных усилий побороть соблазн раскрыть книгу и посмотреть, что за тайный рисунок рассматривала Альбина в плену у колдуна. Но это было бы некрасиво и бесчестно, а тем более мальчика и без того мучила совесть: ему не нравилось, что для победы пришлось прибегнуть к обману.
Глава XXIII ИСТОРИЯ, НАЧАТАЯ ПРИНЦЕССОЙ
Генрих, проклятый горбун в самом деле про-I пал? — спросила, придя в сознание, Альбина. Она приподнялась на локтях, осмотрелась. — Как я рада, что ты победил колдуна!
Принцесса заметила в руке Генриха книгу, щеки девочки порозовели, и она, быстро протянув руку, отобрала ее.
А где маленькие глюмы?
Здесь мы, здесь, — ответил за двоих Бурунь-кис. — Только на нас никто веером махать не хочет, хотя мы пережили не меньше. Хорошо, что ты пришла в себя, — мне очень хочется услышать, как все произошло.
Может, не сейчас, позже? — спросила принцесса. — Я так устала…
Нет, именно сейчас, — настойчиво повторил Бурунькис. В голосе его прозвучали злые нотки.
Генрих непонимающе глянул на друга, но промолчал. Щенок Ремос высунул мордочку из-под кресла, поводил блестящими глазенками, тявкнул и, виляя хвостом, бросился к Генриху.
Узнал, узнал меня, волкодав. — Генрих поднял щенка на руки. — Совсем уже большой вымахал. Красавец. Но трусишка…
Так ведь он еще совсем малыш, — вступилась за Ремоса Альбина. Щенок виновато глянул на Генриха, потом беспокойно заерзал, а когда Генрих отпустил его, тут же бросился к принцессе.
Беги, беги к хозяйке, — улыбнулся Генрих. Ему совсем не было обидно, что Ремос не захотел посидеть у него на руках. Генриху было приятно, что щенок так сильно любит Альбину. Особенно радовало то, что девочка предпочла Ремоса щенку, подаренному Клаусом Вайсбергом.
Эй-эй, собаки — это хорошо, это чудесно, — вмешался Бурунькис. — Однако пора и к делу приступать. Ты давай, давай, Альбина, рассказывай, нечего нам щенками зубы заговаривать.
Когда мы поссорились с отцом… — начала свой рассказ принцесса, как только Генрих присел на диван, а братья глюмы умостились на полу.
А почему вы поссорились? — как бы невзначай спросил Бурунькис.
Почему?.. Как почему?! Ну… по причине… по причине… по причине важных государственных дел! — после короткой заминки нашлась принцесса. При этом она покраснела, и все, даже Генрих, поняли, что Альбина солгала. — Не перебивайте! — сказала принцесса и продолжила рассказ. — Так вот, после ссоры с отцом я отправилась в Великую Урунгальдию. Перед самым рассветом туда прилетело Розовое Облако. На меня колдовской газ не подействовал и…
Почему? — удивился Капунькис.
На глюмов и людей Большого Мидгарда розовый газ не действует, — объяснила Альбина. — Это сказал мне сам Безевихт. А так как я слишком часто бывала в тво… в вашем мире, господин Генрих, розовый газ не смог на меня оказать влияние… Так вот, проснувшись, я выглянула в окно и с ужасом увидела, как жители Великой Урунгальдии рушат все, что было ими построено. Я попыталась остановить людей. — Принцесса Альбина вздохнула. — Но они будто меня не слышали. А когда я бегала среди людей, вырывала из их рук молотки, лопаты, кирки, колдун меня и приметил — он летал над городом и наслаждался тем, что все его славят.
Удивившись, что розовый газ не имеет надо мной власти, Безевихт сделал меня своей пленницей. Он решил провести на мне эксперименты, а когда я заявила, что я принцесса и мой отец Реберик отрубит ему голову, колдун только рассмеялся. «Посмотри, что делают короли по моему желанию, — сказал мне Безевихт и кивнул на бедного короля Берлидика. Мой несчастный родственник, засучив рукава, рубил огромным топором свой собственный трон. — Вскоре то же самое я заставлю делать и Реберика Восьмого». Тогда я плюнула колдуну в лицо. Это разозлило его, и он сказал, что специально приведет меня с собой в Альзарию, чтоб я полюбовалась на то, как мой отец искрошит свой собственный трон. Но всего через несколько дней противный старик забыл, кто я. Время от времени он принимал меня за свою дочку; иногда думал, что я его невеста; а бывали дни, когда Безевихт, полагая, что я — молодая ученица, начинал открывать мне секреты магических наук и заставлял учить заклинания. Я много раз хотела проткнуть свое сердце острым кинжалом, а однажды даже пыталась выпрыгнуть из окна башни, чтоб разбиться насмерть. Но еще в самом начале хитрый колдун заколдовал меня так, что я не могла причинить себе ни малейшего вреда…
— А все-таки, — перебил Бурунькис рассказчицу вызывающим тоном, — почему ты оказалась в Великой Урунгальдии?
— Но ведь я уже говорила — мы не сошлись с отцом в вопросах управления государством. Поссорившись с ним, я отправилась в Великую Урунгальдию к королю Берлидику, брату моего отца… — Принцесса снова покраснела.
Ври больше! — возмущенно крикнул Бурунькис. — Всем известно, какое «управление государством» у тебя в голове. Ты подло влюбилась в какого-то негодяя!
Ого, ты глянь, как много интересного я пропустил, — вступил в разговор Капунькис, поудобней устраиваясь на полу и с горящими от любопытства глазами заглядывая в рот братцу. — И кого ж Альбинка полюбила?
— Да в том-то и дело, что никто не знает! — в сердцах выкрикнул Бурунькис. — Она это подло утаивает. Она знает — любой, даже я, с радостью придушил бы подлеца. Нет ведь, чтоб влюбиться в кого-нибудь достойного… хотя бы вот в Генриха!
Принцесса Альбина внезапно вскинула голову и бросила на глюма такой гневный взгляд, что он испуганно замолчал. Генриху стало неловко за слова своего друга, и мальчик принялся сосредоточенно разглядывать мозаичный пол.
В Великой Урунгальдии приняли меня хорошо, — продолжила принцесса. — Король Берлидик поддержал мое решение не выходить замуж за принца Дуралея. Он сказал, что тотчас объявляет войну Ливантии за непозволительную навязчивость ее правителей. Я еле отговорила его. Тогда Берлидик написал моему отцу письмо с просьбой не гневаться и простить меня и заодно описал принца Дуралея, да так правдиво и метко, что, когда он зачитал мне это письмо вслух, я грохнулась от смеха со стула.
Ненавижу тебя, — буркнул глюм… — Из-за тебя все эти неприятности и начались…
Бурунькис, — Альбина прервала свой рассказ, — ты замечательный человечек и настоящий друг. Но ты напрасно злишься на меня. Я совершенно не виновата в том, что случилось. Или уж если говорить честно и откровенно, то не считаю себя виноватой. Поверь, если я и полюбила кого-то, так, значит, достойнее этого человека нет на всем белом свете, ни в Малом, ни в Большом Мидгарде! И полюбила я его на всю жизнь. Ничто не заставит меня предать его или выйти замуж за другого. Даже желание всех королей, вместе взятых!