– Дорогой мой, что случилось? Только не надо так на меня смотреть, будто решил меня прикончить прямо сейчас, я тебя люблю…
– Милая моя хорошая, а вот лгать мне не надо, знаю, что не любишь, – недовольно перебил красавицу Агнессу Семен Степанович, – Я так догадываюсь, что ты опять будешь оправдываться, но в письме написано, что тебя не приглашают на бал за неверность мужу! Вот так! Пишут, мол, у студента Фомы Парамонова, любовника твоего, кусок ткани от твоего платья бального, сиреневого, того самого, котором ты была балу у губернатора, и даже не знаю, как реагировать на это! Обидно мне, ведь нам так хорошо с тобой вместе, но…, – тут Семен Степанович тяжело вздохнул, словно у него на груди висел тяжелый камень-булыжник, а потом продолжил, – второй раз такое?! Второй раз на тебя клевещут?! Что-то уж слишком подозрительно и подрывает мое доверие к тебе! А, может, это и не клевета вовсе?! Как доказать людям обратное, чтоб нас хоть немножко стали уважать в дворянском свете?! Я думал, что с тобой обрету то самое долгожданное семейное тихое счастье, которое у меня не получилось с первой женой, но пока я с тобой обрел целый ворох проблем! Говори как на духу, было у тебя что-то со студентом Фомой Парамоновым?
Агнесса, наконец-то осознав, что происходит, так же неуклюже вскочила с большого бархатного кресла, вцепилась в крепкую руку графа с возмущенным видом, кипящим возмущением в глубинно-синих веждах и бойко уверенно ответила:
– Что-о-о?! Да как ты можешь сомневаться в моей верности! Я тебя люблю, и, поверь, мне нужен только ты! Не было у меня ничего со студентом Парамоновым, и быть не могло, пусть он и молод, но настолько прост, убог, что даже посмотреть не на что! Если бы ты приревновал меня к стоящему красивому мужчине, то я бы еще поняла, но к этому несуразному тощему созданию?! Зубрилке, ботанику, который головы от книжек не поднимает. Я не знаю, за что такое недоразумение, как Фома Парамонов, можно полюбить. Поверь, я никогда не сделаю такую подлость, просто они втроем не могут простить мне мой выбор, что я так легко досталась тебе, любимый, вот и вредят нам, кляузничают, а люди, им только дай повод для сплетен, у них не заржавеет. Любят люди посплетничать, любят, и ничего с этим не сделаешь…
И после этого Агнесса нежно и женственно прижалась к большой и сильной груди Семена Степановича и с любовью и страстью поцеловала его сначала в подбородок, а затем губы, и в этом полном эмоций поцелуе было все: любовь, нежность, лава страстей, уверения в верности. От таких поцелуев у Семена Степановича «сносило крышу», он напрочь терял холодный рассудок, поддаваясь океанической штормовой волне страстей и любви. Он не мог не верить ей: женщина, которая целовала его с такой любовью, не могла лгать и обманывать, поэтому подумав: «Ладно, поверю ей, за этот поцелуй еще и не то простить можно», спросил, поглаживая ее по воздушным романтичным медовым буклям:
– Ну, и, ненаглядная красавица моя, что делать с этим будем? Тебя ведь не будут теперь на бал приглашать, а роль домоседки тебе не к лицу…
Мальчишка-слуга, увидев этот романтичный красивый поцелуй, расслабился, не особо вникая, в чем была причина гнева изначально, но понимая, что гроза миновала, хихикнул, и поспешил сбежать, а мало ли…
…Что-то уж больно этот нежный и страстный поцелуй больше походил на чисто временное перемирие, нежели на окончательную победу любви…
– Милый, – наконец-то Агнесса прервала поцелуй словами, – Я думаю, нам нужно восстановить мое честное имя, в прошлый раз разоблачить клеветников помогло то, что брошь оказалась подделкой, стекляшкой, а настоящая брошь благополучно хранилась у меня. Я ни с кем, кроме тебя не была и никакого отрезка ткани никому не дарила, значит, опять должен быть какой-то подвох. Может, барон Мишель де Сиф и Фома просто, как в прошлый раз, заказали себе отрезок точно такой же ткани, а мое платье целое? Надо проверить…
Агнесса красиво и женственно за счет приятно округлого тела поднялась в спальню, достала нежно-сиреневое платье и вскрикнула от неожиданности: у платья действительно был отрезан кусок красивой кружевной ткани на подоле! Теперь оправдаться будет намного сложнее…
Помолчав какое-то короткое время, Агнесса догадалась: «Кто-то из служанок или крепостных девок помог барону де Сифу!» и громко гневно пронзительно закричала: