О чешских рыцарях
(Старинное чешское предание гласит, что в глубине горы Бланик дремлет рыцарское войско. Когда настанет самое тяжелое время, проснутся рыцари, выйдут из горы, и святой Вацлав на белом коне поведет их на помощь чехам…)
Над Блаником сияло солнце. В пещере было уютно. Рыцари восседали вокруг стола и просматривали поступившую почту.
— Друзья, — возвестил Моймир, который вел заседание, — к нам опять поступила масса писем с просьбой о помощи.
— Люди вечно недовольны, — вздохнул Вратислав.
— И то правда, — поддакнул Радуз, — они жалуются всегда, когда меняется режим. Вспомните сорок восьмой год.
— Пишут, что растет преступность, — молвил Моймир, заглядывая в одно письмо.
— Это дело полиции, — откликнулся Крутинога.
— Много жалоб на растущее влияние мафии, — поведал Моймир.
— Типичная проблема свободного рынка, ничего не поделаешь, — изрек Кветослав, в свободное ото сна время почитывавший иностранную прессу.
— Многие переживают, что у молодежи плохо с моральными устоями, — продолжал Моймир.
— А когда было хорошо? — вскинулся Анастас. — Нравственность военной операцией не поднимешь.
Моймир перебрал очередную пачку писем и почесал в затылке.
— Нарастает-де расизм.
— Это вопрос воспитания, — рассудил Зруд.
— Вообще-то я бы особо не напрягался, так как договор четко определяет, когда мы должны покинуть пещеру и идти на помощь, — промолвил Православ.
— Когда станет совсем худо, — хором отозвались несколько рыцарей из глубины пещеры.
— Вопрос только в том, что под состоянием «совсем худо», в сущности, понимать, — осведомился Мната, который своим философствованием подчас действовал всем на нервы.
— Совсем худо — это когда голод, а сейчас народ не голодает, — провозгласил с набитым ртом Хрудош.
— Необязательно быть голодным, чтобы ощущать несовершенство бытия, — воспротивился вдумчивый Мната.
— Нечего умничать, — разбранил его Гневса, — люди не голодают, могут путешествовать и говорить, что думают.
Слово взял Православ:
— Договор строго устанавливает положение, при котором мы должны вмешаться. Когда народу будет совсем худо. Разумеется, правовое наполнение условия может произойти только в том случае, если мы сами придем к заключению о том, что настала инкриминируемая ситуация. Что касается народа, последний может просить о помощи как в индивидуальном порядке, так и в форме коллективных обращений, но ни в коем случае не вправе таковую требовать… Речь идет, по сути, о договорном обязательстве на время действия упомянутого договора.
— Ничего не понял, — проворчал Страхош.
— Сейчас растолкую, — продолжал Православ, глядя в какие-то бумаги. — Речь идет об обязательстве, которое не может быть расторгнуто нами в одностороннем порядке, но которое вместе с тем не подлежит опротестованию противной стороной, то есть чешским народом, его представителями или же доверителями. Так что, в случае невыполнения обязательств, народ не может подать иск или взыскать неустойку.
— А если мы как бы выступим на подмогу, то получим, типа, вознаграждение? — вопросил Дласт.
Православ глянул в документы:
— К сожалению, в договоре об этом ничего не сказано. Он составлялся в сжатые сроки.
— И тут нам ничего не светит, — проворчал Гневса.
— А ведь мы служим уже не одну сотню лет, господа, — опечалился Змлат.
— Без права на пенсию, — присовокупил Далимил.
— Договор надо менять, — порешил Цтирад.
Завиш предложил внести в грамоту дополнение. Православ выступил за временные ограничения, которые бы определяли срок действия обязательства по отношению к народу. Поскольку некоторые коллеги его не поняли, он разъяснил, что имеется в виду:
— Допустим, мы ограничиваем срок двухтысячным годом. Если до этого времени народу со всей очевидностью не станет совсем худо, наша часть обязательства по защитной операции, равно как и договор в целом утрачивают силу.
— Ну, хорошо, а мы-то что получим за свою службу? — вспылил Кршесомысл.
И остальные рыцари вознегодовали, заявив, что не собираются вечно ждать, когда же потребуется прийти на выручку, да еще и безвозмездно.
— Спокойствие, господа, мы найдем какую-нибудь лазейку, — успокаивал разгоряченных коллег Православ.
Моймир хотел было зачитать вслух остальные письма, но его никто не слушал. Гневса предложил начислять народу за каждый день рыцарского служения абонентскую плату.