Глубоко погрузившись в мысли, она обошла шатер совета, и тот остался у нее за спиной, когда она вышла прямиком к королевскому павильону. Нерисса остановилась напротив входной группы брезентовых полотен – желание войти внутрь показалось ей единственно верным решением спастись от давящего дурмана тревог. На ветру хлопало полотно штандарта с изображением грифона в лавровом венке. Прислушиваясь к монотонному звуку, Нерисса вытянула руку, но ее ладонь так и замерла в крошечном расстоянии от ткани. В памяти вспыхнули слова Алиры: «Я не узнаю его».
Нерисса так и стояла с вытянутой рукой, вспоминая, каким чужим выглядело лицо Лорана, когда он говорил с оргхогом. Неужели его тело правда могло стать сосудом для беса? Нерисса почувствовала холод в груди. Интересно, если бы Галин не поддерживала его жизнь по ее просьбе, то смог бы тогда бес-пересмешник выбрать ослабевшее тело Лорана в качестве сосуда? Если бы Старейшина отказалась помочь, то все могло сложиться иначе. Но Нерисса вдруг поняла, что ей просто не хотелось, чтобы Лоран умер, и она продолжила бы настаивать, не оставляя Галин иного выбора. Но не эгоистично ли это было? Правильно ли?
Ладонь сжалась в кулак. Нерисса опустила руку, затем отступила на шаг, а после повернулась спиной к королевскому шатру. Мешая ногами снег, она ушла, стараясь отогнать плохие мысли.
Наступила ночь, но лагерь продолжал усиленно готовиться к сражению. Когда на небе вспыхнули звезды, вернулся отряд Хеши и принес сообщение, что войска северян будут здесь уже завтра к полудню. Услышав это от Бевана, Нерисса почувствовала, как ее внутренности стянулись узлом. Она вернулась в свою палатку и легла под одеяла прямо в форме, боясь, что фрозы могут оказаться коварнее и не станут ждать утра.
Как Нерисса ни старалась, уснуть не получилось, и в оставшееся до рассвета время она пролежала в гнетущем напряжении. Если ночи и дальше будут бессонными, это может отразиться на здоровье. Нерисса закусила губу и перевернулась на бок, размышляя о том, что ее здоровью, пожалуй, уже ничего не сделает хуже, без сил она ничто.
К утру пошел снег. Из-за постоянного ожидания и бессонницы у Нериссы заболела голова, с этой болью она и вышла на улицу под слабый свет зимнего солнца. К этому времени лагерь был полностью готов встречать врага. На колейных улочках между шатрами не было людей, а Теневые стражи рассредоточились по периметру и условленным позициям. Когда Нерисса нашла отряд магов и заняла свое место среди них, время приблизилось к полудню. Все участники предстоящей битвы в напряжении стояли так еще какое-то время, и его оказалось достаточно, чтобы успеть замерзнуть. Наконец над лагерем понесся нарастающий гул труб.
– Не думала, что скажу это, саженец, – пихнув ее плечом, зашептала Залия, – но постарайся сегодня не сдохнуть.
Нерисса покосилась на чародейку и почувствовала искренность в ее словах. То, как демонстративно расслабленно держалась Залия, выдавало ее настоящий страх. Окинув взглядом стоящих вокруг людей, Нерисса тяжело вздохнула. Удивительно, как каждый пытался замаскировать внутренний ужас внешним покоем и как горько становилось от мысли, что эти тщетные попытки были заметны. Боялись все. Нерисса еще не отошла от ночных кошмаров и судорог после событий Переломного дня, и вот их всех ждало новое столкновение, которое по масштабам и количеству смертей могло стать гораздо хуже предыдущего.
– Никогда бы не подумала, что ты будешь за меня переживать, – ответила она наконец чародейке.
– Просто подумала, что больше не найду подобной стервы, соответствующей моему уровню. С кем мне тогда общаться?
– Так я твоего уровня?
– Почти дотянула до планки, саженец, – фыркнула Залия.
Нерисса попыталась выдавить из себя улыбку, но мышцы лица одеревенели. Она легонько поддела Залию плечом и кивнула.
– Ты тоже береги себя.
– В иной Миир пока не собираюсь, в этом еще недостаточно наделала дел. Глупо уходить, не оставив о себе памяти, верно?
Ветер начал доносить до них отдаленные звуки выкриков и гул, Нериссе казалось, что дрожит земля. Будь у нее хоть немного силы, от нарастающего давления на почву, скорее всего, голова разболелась бы еще сильнее. Нерисса сжала и разжала кулаки, покосившись на рукоять меча – единственного оружия, что могло спасти сегодня ей жизнь.
Как назло, снегопад усилился – повалили крупные пушистые хлопья, из-за чего видимость свелась к минимуму. Ожидание затягивалось, ноги задубели от холода, кожа покраснела на ветру. Казалось, что таким образом фрозы проверяют грифонов на прочность, и если остальные еще держались, Нерисса уже не могла унять дрожь. Жизнь в гротах и пещерах Клыка сделала ее теплолюбивой.