Замолчав, они продолжили путь в тишине. Сэм присел, помог Нове забраться ему на спину и понес ее по снегу, проваливаясь в него по середину икр. К этому времени обычно не выпадало столько осадков, но теперь с природой творилось невесть что, и Сэм уже перестал удивляться. Ренфрид шел за ними, и, оглянувшись, Самаэль заметил, что тот и правда переставляет ноги странным образом, почти не создавая провалов на поверхности, а все, что остается от него самого, аккуратно ровняет стопами. Если поднимется ветер, то он разметет снег, и тогда не останется ни одной зацепки, даже опытный следопыт не обнаружит их след.
Они не могли добраться до Когтистого леса, не попав в Фенри, поэтому зайти в деревню представлялось неизбежным. Как назло, пошел мелкий мокрый снег, заставивший Сэма морщиться и напрягать глаза, чтобы не запутаться в ногах и не упасть, но Ренфрид нашел это удачным – теперь их следы точно скроются.
В прошлый раз Сэму показалось, что расстояние от деревни до берега вдвое, а то и втрое меньше, теперь он считал, что они идут целую вечность. Наконец, они достигли полосы елового леса, где на время укрылись от непогоды, думая, как войти в деревню и не вызвать подозрения фрозов, наблюдавших за Фенри. Судя по тому, что по деревне то и дело проходили обычные жители, северяне встали в ней не для того, чтобы вырезать все население. Наверняка в Фенри они организовали командный пункт, подумал Сэм.
– Мы теряем время, – напомнил он, скрестив руки, когда оперся плечом о ствол лысой сосны.
– Пойдем сейчас, и нас точно заметят. – Ренфрид плюхнулся на ближайшее спиленное дерево и устало потер лицо руками.
– Я никого не вижу, – заметила Нова, выглядывая через еловые ветки на Фенри.
– Один наблюдатель на крыше амбара слева и два воина на улице, чуть правее, – подсказал ей Теневой страж.
Нахмурившись, Сэм подошел к Нове и, отогнув еще одну ветку над ней, посмотрел на деревню. Как Ренфрид разглядел всех берсерков, он так и не понял, но, хорошенько присмотревшись к силуэтам вдали, тоже увидел людей на упомянутых позициях.
– Пойдем, когда немного стемнеет, – предложил Теневой страж.
– Будет слишком поздно, потом еще около восьми часов идти до Когтистого леса, – почти простонала Нова.
– Тогда подождем, когда усилится снег, – сдался Ренфрид.
Они привалились к деревьям и вытянули ноющие ноги. Нова положила голову Ренфриду на плечо и закрыла глаза, а Теневой страж не сводил напряженного взгляда с очертаний деревни. Сэм снова покосился на корешок книги в сумке парня, ловя себя на мысли, что происходящие друг за другом события слишком круто перевернули его жизнь, и не сказать, что в худшую сторону.
Он оказался выброшен из собственного дома и обречен скрываться в лесу, а потом его и вовсе отослали на дальние берега, и Сэм почувствовал, что ему это по нраву. Это была ни с чем не сравнимая свобода, которой он был лишен в замке отца. Он не боялся пасть в глазах Кастора, выглядеть слабым перед советом, не ломал голову, как бы обставить Лорана, и не опасался того, что в следующий раз выкинет Ниорин. Вся его прежняя жизнь состояла из того, чтобы плясать под чью-то дудку, и вот он впервые оказался в открытом море, предоставленный самому себе. И ему это понравилось. Только теперь, прячась в еловом лесу, он задал себе простой вопрос – а ради чего все это? Став королем, кому он угодит? Себе?
Власть… Ее он потерял, сбежав с Ниорин, и вряд ли получится так быстро восстановить свой авторитет в глазах Грифонов. Впереди маячило еще много танцев по чужой указке и воле, и Сэму вдруг стала противна эта мысль. Тут в голове возник призрачный голос Моргота: «Король правит бал!» – «Власть дает все права и свободы». Но так ли это? Сэм вспомнил отца, который начал сходить с ума из-за навалившейся ответственности и вопросов, когда Лоран сбежал в поход на Клык и оставил все на него. Если за Кастора все проблемы решал старший сын, то кто поможет Сэму? Он не хотел терять рассудок… Так, спрашивается, в чем смысл борьбы за престол?
Прижав руку к голове, Сэм закрыл глаза. Ему не хватало подсказки, простейшего совета Моргота! Сэм не знал, что делать и для чего. Впервые его посетила мысль, что королевство было нужно не ему, а отцу и советнику. Желая угодить им, Сэм обезумел. Он вспомнил, что творил в день битвы с проклятием Одханы, и почувствовал стыд, которого никогда не ощущал даже после частых попоек. Побывав в плену власти и на воле свободы, он осознал, что ему больше понравилось второе.
– Маю продолжит нас преследовать.
Раскрыв глаза, Самаэль уставился на Ренфрида.
– Почему ты так думаешь? – нахмурился он. – Мы оставили ее с носом, даже такая упрямая сволочь, как Маю, прекратит погоню.