Если же говорить о направленности «вертикальной» оси солнцестояний, то практически во всех древних традициях зимнее солнцестояние — это верхняя точка оси, а летнее — нижняя.[159] Здесь, конечно, есть некоторая странность, ведь в северном полушарии день летнего солнцестояния — это самый длинный день в году, Солнце в этот день поднимается выше всего к зениту, а в день зимнего солнцестояния всё обстоит как раз наоборот. Но, как считал Генон, символически гораздо важнее, что после летнего солнцестояния день начинает убывать, а после зимнего — прибавляться. Математики сказали бы, что изменение знака производной здесь существеннее, чем достижение экстремума. Впрочем, приверженцы философской религии Абсолюта, к которым, по сути, принадлежал и Генон, именно чёрный цвет и тьму считали символом непостижимого и непроявленного Первопринципа, а белый цвет жаркого летнего полдня — символом проявленного смертного профанического мира, максимально удалившегося от своего Истока. Так что с этой точки зрения сакральность тёмной зимы и профанность светлого лета вполне логичны.
В древнем Риме точка летнего солнцестояния называлась Janua Inferni, т. е. Нижние, или Адские, врата, в противоположность Верхним, или Небесным, вратам (Janua Coeli) зимнего солнцестояния.[160] В древней Индии это, соответственно, Врата богов и Врата людей, поскольку через нижние врата выходят из нашего мира души людей, ещё не достигших совершенства и вынужденных поэтому затем вновь возвращаться в мир, а через верхние врата выходят лишь те, кто больше не нуждается в воплощении, кто уже преодолел свое человеческое естество. Что касается входа в наш мир, то Генон заметил по его поводу следующее: ««Врата богов» могут быть входом лишь в случае добровольного схождения в проявленный мир существа уже «освобожденного», либо существа, являющегося прямым олицетворением «надкосмического» принципа. […]…отсюда легко понять, почему считается, что рождение Аватара происходит во время зимнего солнцестояния, в период, совпадающий в христианской традиции с праздником Рождества».[161] Понятно, что через Нижние врата могут входить как посланные вновь на Землю для очередного воплощения людские души, так и иные нематериальные сущности, чьё естество по своей природе оказывается прямо противоположным прибывающим из горних высей аватарам, т. е. земным воплощениям божеств. В индуизме подобные сущности называют асурами и ракшасами, а в христианстве — демонами.
Во всех традиционных обществах небеса в обязательном порядке проецировались на землю, и вся людская жизнь устраивалась по небесному плану, в том числе места человеческого обитания: селения, города, дома и храмы. Например, в Индии населённые пункты чётко делились на 4 части по сторонам света, и заселялась каждая из этих частей исключительно представителями одной из четырёх индуистских варн,[162] причём расселение осуществлялось по принципу близости каждой варны божественному миру и соответствия сторон света небесному устроению. Так, наиболее близкие к богам брахманы расселялись в северной части города, ибо север соответствует зимнему солнцестоянию, Вратам богов. Аристократы кшатрии (земная власть) селились на востоке — земной проекции весеннего равноденствия. Погружённые в материальные заботы вайшьи занимали юг — область, соответствующую летнему солнцестоянию, Вратам людей. А отверженным шудрам доставался запад (осеннее равноденствие) — область ночи и мрака. Генон, ссылаясь на работы ряда историков и антропологов, отмечал, что планировка населённых пунктов по сторонам света была характерна и для этрусков, и для древних римлян, и для иудеев, и для многих других народов. О том же говорит и Галина Ершова в своей книге о доколумбовых культурах Нового Света. Вот как она описывает типичное протогородское поселение ольмеков, создавших на рубеже III и II тысячелетий до н. э. первую, «материнскую», цивилизацию Мезоамерики.[163]
«Городская планировка представляла собой серию построек на платформах вдоль осевой дороги, ориентированной с юга на север. Платформа как универсальный элемент мезоамериканской архитектуры имела двойное значение: во-первых, это был способ спасения от воды и сырости, и, во-вторых, она символически отделяла мир живых от мира мёртвых.
Одним из наиболее изученных и долговечных ольмекских городов является Ла-Вента. […] Планировка этого города великолепно иллюстрировала «реинкарнационную» концепцию: главный вход в комплекс (и профанная часть) располагался на юге, а далее дорога вела на север, воплощающий место древней прародины. Одновременно, чем дальще на север, тем сакральнее становились постройки архитектурного ансамбля города. […]…по своим функциям южная и северная части представляли асимметричное единство жизни и смерти, профанного и сакрального».