И еще. По наблюдению С. Лема, если автор начал с мейнстрима и там пробился, то он потом может написать любую чепуху в жанре фантастики, и критики будут говорить: «О, Имярек пробует себя в разных жанрах, и получается замечательно». Но если автор начал с фантастики и признан фантастом, то пусть он потом напишет гениальное мейнстримовское произведение, критики скажут: «Фантаст Имярек попытался выбраться за пределы гетто, и, конечно, неудачно». Примеры из российской фантастики известны. Большая часть последних произведений Е. Лукина имеет слабое отношение к фантастике — если бы он изначально публиковался, как автор Большой литературы, то «Портрет волшебника в юности», «Бытие наше дырчатое», «Лечиться будем», конечно, были бы оценены критиками, как замечательные прорывы автора, использующего метод фантастики в своем творчестве. Но Е. Лукин — фантаст «по определению», и критики Большой литературы его творчество попросту не замечают. В то же время о слабых, с точки зрения любого знатока фантастики, произведениях «Кысь» Т. Толстой и «День опричника» В. Сорокина критика пишет, как о замечательных достижениях, прорывах Большой литературы в область фантастического…
НФ при жизни не стала частью Большой литературы. А разве могла? Или должна была?
В современном книгоиздании возник новый термин — книжный продукт. Книга, не имеющая отношения не только к Большой литературе, но к чему-то художественному вообще. Книга, над которой не только слезами не обольешься, но и мозги включать не надо, чтобы прочитать скрытое под обложкой. К счастью, российская НФ умерла, не успев стать книжным продуктом. К сожалению, многие другие современные направления фантастики все больше приближаются к уровню именно книжного продукта.
Будь НФ жива, она смогла бы противостоять этому процессу.
А теперь — что ж говорить.
Amen.
СТАНИСЛАВ БЕСКАРАВАЙНЫЙ
Оценка путей футурического вмешательства
Разоблаченный чародей подлежал сожжению; неплохо было бы также засадить его в каменный мешок и заставить изготавливать золото из собственного дерьма. Ловкий шпион с материка подлежал перевербовке или уничтожению. А как следовало поступить с разоблаченным Странником?
Мы мало что можем сказать о том воздействии, которое оказывает на нас будущее. Не наши собственные футурологические рассуждения или биржевые прогнозы, от прочтения которых задумываются инженеры или хватаются за сердце брокеры, а самое настоящее будущее, что наступит десятилетия спустя. Как оно может воздействовать на свое прошлое — наше настоящее?
Чрезвычайно трудно судить о технической стороне воздействия. Как в условиях средневековых лабораторий невозможно было зафиксировать радиацию, так и нам практически наверняка не удастся обнаружить машины и механизмы из будущего, а если и удастся, то при самой минимальной их маскировке, скорее всего, невозможно будет понять, что перед нами.
Зато мы куда более уверенно можем рассуждать, пусть даже и на основе косвенных данных, о последствиях такого воздействия (будем называть его футурическим вмешательством). Проще всего это сделать, исследуя наши «мысленные эксперименты» по изменению прошлого — оценивая собственные мечтания, можно предполагать цели и особенности вмешательства из будущего. Самым первым объектом анализа, разумеется, выступает гигантский массив литературы о путешествиях во времени. К сожалению, его явно недостаточно — большая часть этих произведений описывает теоретические и технические проблемы, которые возникают собственно при путешествии или самых элементарных вмешательствах (парадокс убитого дедушки). Но при футурическом вмешательстве эти проблемы либо уже решены «той стороной» хотя бы частично, либо путешественники во времени пренебрегли последствиями и действуют на свой страх и риск — то есть их сложности практически не воздействуют на вмешательство в нашу жизнь.
Дополнительной областью литературы, необходимой для анализа, можно признать альтернативную историю, причем не просто иные версии событий, обусловленные случайностью, а попытки авторов сконструировать осмысленное, целенаправленное изменение хода истории. И, разумеется, не следует забывать о «социальной фантастике», когда под видом общения с иными цивилизациями читателям показывают до боли знакомое общество.