«Ты бессмертен?»
«Нет, я же старею. Меня можно убить. Но меня нельзя покалечить. Я могу себя излечить».
Я чувствовала, что он хочет сказать что-то ещё, но молчала, давая ему шанс.
«…и я могу исправить тебя», — сказал он.
«И других?»
«Нет, не других. Тебя. Потому что я люблю тебя».
Естественным порывом было бы сейчас навалиться на него и целовать, целовать его до исступления, моего Жоржо, человека, который сумел полюбить меня, с моими странными и страшными ногами, девочку тринадцати лет. Но я лежала и смотрела в небо, потому что не могла двигаться. У меня перехватило дыхание.
«Под Волосами Вероники — созвездие Девы», — сказал Бассини и легко поцеловал меня в губы. Я улыбнулась и ответила ему.
* * *Сентябрь 1886 года выдался довольно тёплым. Цирк приехал в Атланту за неделю до выступления. Трюк Бассини был анонсирован ещё в июле, и мальчишки-расклейщики не знали покоя более чем в 50 городах Соединённых Штатов.
Бассини не открыл сути своего трюка даже мне. Но он сказал мне гораздо более важную вещь: после фокуса мы с ним уедем, и он меня исцелит. Честно говоря, тогда я не представляла, что смогу когда-либо передвигаться на собственных ногах.
Однажды он доказал возможность моего исцеления, когда я проткнула ступню валявшимся на земле гвоздём. Бассини взял мою ногу, прикрыл глаза — и через минуту отверстия не было. Я поверила ему. Но у меня ещё оставались сомнения. Однажды я спросила его серьёзно:
«Жоржо, скажи честно: ты сможешь это сделать? Ты действительно заставишь Луну исчезнуть?»
Он посмотрел на меня и ответил:
«Когда я пришёл к Харрису, я хотел обмануть его. Теперь понимаю, что не обману».
За эти четыре месяца Жоржо не отходил от меня ни на шаг. Он помогал мне во всём, он снял с меня львиную долю работы по хозяйству, приносил цветы и шоколад, рассказывал истории о своей жизни (в основном, выдуманные) и изобретал специально для меня новые фокусы. Харрис некоторое время возмущался нашими отношениями, но потом махнул рукой. «Девушка созрела!» — воскликнул он то ли сердито, то ли одобрительно, и больше мы от него не слышали ни слова.
Миледи Бэрд подмигивала мне со словами «Ух, какого кавалера-то отхватила верблюжонка-то наша…». Комптон откровенно ревновал. Прекрасно понимая, что шансов у него нет (в первую очередь ввиду мужской несостоятельности), он, тем не менее, иногда демонстрировал мне различные знаки внимания. Я знала, что он в меня влюблён чуть ли не с первой нашей встречи, но с собой поделать ничего не могла. Многие уроды подшучивали, мол, когда свадьбу играть-то будем. Бассини отнекивался и усмехался.
Я не раз задавала ему вопрос, почему он не может исцелить всех.
«Они — мои друзья, но не более. Я могу исцелять только себя. А ты — часть моего сердца, ты для меня значишь даже больше, чем я значу для себя сам…»
Знаковый день приближался неумолимо. Представление в ночь с 18 на 19 сентября обещало быть грандиозным. Толпа собралась просто безумная. Было объявлено, что со специально отгороженной территории можно будет увидеть постепенное угасание Луны, связанное с пассами иллюзиониста, а с остальных зрительских мест зрелище будет несколько более скромным: Луна просто исчезнет в одну секунду. Конечно, внутри забора места были платными. Сборы превысили все ожидания, и Харрис жалел, что завысил цену лишь вдвое, а не втрое.
Дело было за Бассини.
Посреди ограждённого пространства стояло нечто вроде деревянного постамента, на который можно было взобраться по лестнице.