— У меня теперь мощность двигателя восемь миллионов нанолошадей! По два миллиона на цилиндр. Это я с помощью норм питания численность популяции регулирую.
— Да ну тебя, Петрович. Говори честно. Машину на водород перевёл?
— Да какой водород. Говорю тебе, у меня там лошади. Живые!
— А только карбюраторный движок можно на твоих нанолошадей переделать, или инжектор тоже? — спросил кто-то.
Петрович почесал затылок.
— Мороки, конечно, побольше. Но в принципе можно.
— Слюшай, профэссор. Пэрэделай мнэ мою калымагу, — попросил таксист Арсен, у которого гараж слева. — Я на бэнзын пачти всё, что зарабатываю, трачу. Сдэлай доброе дэло, а? Я в долгу не останус. Ну, в разумных прэдэлах.
Так началась «великая переделка».
Через полгода по городку ездило десять машин с нанолошадьми в двигателях. Дело расширялось, и кто-то посоветовал Петровичу открыть ООО. Название пришло само собой — Общество с Ограниченной Ответственностью «Нанолошадь Забайкальского». Девушка в налоговой долго вчитывалась в название, потом хмыкнула и сказала: «Приходите дней через двадцать». А уже через неделю Петровича вызвали в налоговую.
— Пушкина, 27А. Вы по этому адресу проживаете? — спросила хмурая тётенька.
— Да, — ответил оробевший от её сурового вида и накинутого на стул кителя Петрович.
— А вы закон читали?
— Пытался. Только там это… — От сурового вида тётеньки и кителя Забайкальский совсем сник. — Не очень понятно. Человеческим языком бы… — озвучил он чаянья миллионов.
— Человеческим языком: вы не имеете права регистрировать ООО в жилом фонде. То есть там, где проживаете.
— Но ведь предприятия еще не существует… — слабо запротестовал Петрович. Он вообще не умел общаться с чиновниками. — Как же договор аренды? Даже если я, допустим, и нашел бы…
— Ищите, — отрезала тётя, давая понять, что аудиенция закончена.
Петрович пошёл искать.
Через месяц Забайкальский получил-таки учредительные документы. Это стоило ему немалых мытарств, пяти пачек валерьянки и пробившейся на висках седины. Офис он зарегистрировал в диспетчерской Арсена. Крохотная комнатка, от силы 12 квадратных метров, — в одном углу стол диспетчеров такси «Минутка», в другом старый письменный стол с табличкой «ООО Нанолошадь Забайкальского». Пожарный инспектор нагрянул через неделю, Петрович ещё даже не успел дать рекламу.
Инспектор пожарного надзора — госпожа Барабанова цепким взглядом окинула помещение. Она была ростом под два метра, в мешковатой темно-синей форме. В её голубых глазах светились зачатки разума, погребенные под ворохом инструкций и циркуляров.
— Огнетушители? — не предвещающим ничего хорошего тоном спросила она.
— Вот. — Петрович извлек из-под стола купленный заранее огнетушитель.
— Угу, — недовольно изрекла пожарный инспектор. — План эвакуации? Инструкция на случай пожара? Параметры сопротивления токоведущих частей?
— Что? — Не понял Петрович, где-то в глубине души уже уверенный, что его все равно оштрафуют. Госпожа Барабанова явно найдёт за что.
Забайкальского действительно оштрафовали на тысячу рублей, но это было только начало.
Прошло полгода, и Петрович с ужасом понял, что ему некогда заниматься основной работой. Он притащил в офис домашний компьютер, купил 1C и юридическую программу, но все равно катастрофически не поспевал за теми плодовитыми ребятами в Москве, которые каждый квартал рожали новые законы и формы отчетности или меняли старые. Статистика, экология, пенсионный фонд, соцзащита, налоговая в конце концов — все эти ведомства требовали с несчастной «Лошади Забайкальского» отчётность. Это не считая банка с его кассовой дисциплиной, пожарников и других мелких проверяющих. Нанять бухгалтера, юриста, инженера по пожарной безопасности, эколога и других спецов Петровичу просто не позволяли доходы. В гараже стояли две машины на переделку, а Забайкальский зашивался — бегал с бумажками из одной конторы в другую, исправлял по сто раз какие-то циферки, вникал в сумасбродную логику чиновников и приходил к мысли, что бизнес в России — странная штука.
ООО «Нанолошадь Забайкальского» загнулось, так и не достигнув расцвета. В один прекрасный день Иван Петрович чисто выбрился, надел лучший костюм и отправился в налоговую инспекцию. Оказалось, что закрыть ООО задача посложней, чем вырастить и стабилизировать популяцию нанолошадей. И тут у Петровича, как у нормального русского мужика, терпение лопнуло. Забайкальский вышел из налоговой, купил бутылку водки и сделал два хороших глотка. Тут же родилось решение проблемы — Петрович отправился в гараж. За три дня он переделал свою шестерку в вездеход. Нагрузил верхний багажник нужным скарбом и подался в тайгу. С тех пор он в городе появляется редко. Обычно продает на рынке рыбу, клюкву или грибы — покупает патроны, соль, курево, немного водки, мешок сахару и снова пропадает. Говорят, обжился он в тайге неплохо — руки-то золотые, да и котелок варит. Отремонтировал избушку на озере, баньку поставил, свет у него есть, воду из озера насос нанолошадный качает. В общем, живет мужик, не тужит. А переделанные Петровичем машины постепенно все встали. Кто не покормил вовремя, кто воды налить забыл. Работала бы фирма — Петрович из своего табуна пяток миллионов на рассаду бы дал. А так передохли в городке все лошади Забайкальского и угасли нанотехнологии, так и не развившись. Только почтовый ящик по адресу Пушкина, 27А, разбух от десятков конвертов с официальными запросами.
Сергей Уткин
Старик
Пес был стар. Даже по человеческим меркам количество прожитых псом лет выглядело весьма солидно, для собаки же подобная цифра казалась просто немыслимой. Когда к хозяевам приходили гости, пес слышал один и тот же вопрос:
— Как ваш старик, жив еще? — и гости очень удивлялись, видя громадную голову пса в дверном проеме.
Пес на людей не обижался — он сам прекрасно понимал, что собаки не должны жить так долго. За свою жизнь пес много раз видел, как хозяева других собак отводят глаза и судорожно вздыхают при вопросе:
— А где же ваш…
В таких случаях хозяйская рука обнимала мощную шею пса, словно желая удержать его, не отпустить навстречу неотвратимому.
И пес продолжал жить, хотя с каждым днем становилось все труднее ходить, все тяжелее делалось дыхание. Когда-то подтянутый живот обвис, глаза потускнели, и хвост все больше походил на обвисшую старую тряпку. Пропал аппетит, и даже любимую овсянку пес ел без всякого удовольствия — словно выполнял скучную, но обязательную повинность.
Большую часть дня пес проводил, лежа на своем коврике в большой комнате. По утрам, когда взрослые собирались на работу, а хозяйская дочка убегала в школу, пса выводила на улицу бабушка, но с ней пес гулять не любил. Он ждал, когда Лена (так звали хозяйскую дочку) вернется из школы и поведет его во двор. Пес был совсем молодым, когда в доме появилось маленькое существо, сразу переключившее все внимание на себя. Позже пес узнал, что это существо — ребенок, девочка. И с тех пор их выводили на прогулку вместе. Сперва Лену вывозили в коляске, затем маленький человечек стал делать первые неуверенные шаги, держась за собачий ошейник, позже они стали гулять вдвоем, и горе тому забияке, который рискнул бы обидеть маленькую хозяйку!
Много времени прошло с тех пор… Лена выросла, мальчишки, когда-то дергавшие ее за косички, стали взрослыми юношами, заглядывающимися на симпатичную девушку, рядом с которой медленно шагал громадный сенбернар. Выходя во двор, пес поворачивал за угол дома, к заросшему пустырю и, оглянувшись на хозяйку, уходил в кусты. Он не понимал других собак, особенно брехливую таксу с третьего этажа, норовивших задрать лапу едва ли не у самой квартиры. Когда пес выходил из кустов, Лена брала его за ошейник, и вместе они шли дальше, к группе березок, возле которых была устроена детская площадка. Здесь, в тени деревьев, пес издавна полюбил наблюдать за ребятней. Полулежа, привалившись плечом к стволу березы и вытянув задние лапы, пес дремал, изредка поглядывая в сторону скамейки, где собирались ровесники Лены. Рыжий Володя, которого когда-то пес чаще всех гонял от Лены, иногда подходил к нему, присаживался рядом на корточки и спрашивал: