С одной стороны, кажется, что всё здорово: глобализация — в действии, общечеловеческие ценности открытого свободного демократического общества — на марше.
Но тех, кто вглядывается внимательнее, смотрит вглубь и пытается постичь суть событий, — тех эта ситуация может только напугать.
Закат культуры, мнившийся и мерещившийся ведущим аналитикам во все века, о приходе которого столько раз предупреждали и предостерегали лучшие умы человечества, предстает перед нами, наконец, в полной мере. И если мы не примем меры, всё пропало.
ДОЛОЙ писак и сочинителей, щелкопёров и бумагомарателей, рифмоплётов и прозаклёпов всех мастей, долой графоманов и графовуменов, засоряющих наше культурное пространство своими ничтожными, псевдогениальными «творениями» и не делающих ничего толкового в реальной жизни.
Предлагаю — нет, даже требую внести поправки в российское законодательство, приняв за основу всё нижеподсунутое.
Всем, кто осмеливается хоть что-нибудь писать, — запретить участие в выборах.
Лишить возможности жениться и рожать детей.
Запретить участие в телевизионных ток-шоу и прочих увеселительных мероприятиях.
Не выдавать дисконтные карты в супермаркетах.
Запретить выезд за границу.
Поразить во всех других гражданских правах.
Ввести специальный налог на литературное творчество.
Снимать штрафы с тех, кто вопреки настоятельным рекомендациям все-таки продолжает писать.
Ибо нефиг.
ДОЛОЙ вымирающую подразновидность homo sapiens!
Уничтожим писательство как класс!
Поэт, писатель, публицист! С сегодняшнего (ну, ладно, так и быть, с завтрашнего) дня — начни с себя!
Если можешь не писать — НЕ ПИШИ!!!
Останови этот бессмысленный конвейер букв, слов и предложений!
Задуй эту огнеопасную домну второсортных мыслишек и никчёмных идеек!
Прекрати эту чудовищную вакханалию самодеятельных стишков и самопальных романов!
Возьмись, наконец, за ум!
ПОДПИСЫВАЙСЯ ПОД ЭТИМ ВОЗЗВАНИЕМ И ПОСТУПАЙ В СООТВЕТСТВИИ С НИМ!
ОТНЫНЕ И ПРИСНО И ВО ВЕКИ ВЕКОВ!
АМИНЬ!
Дмитрий Проскуряков Смерть изобразительного, или Триеризм в современном искусстве
Хотим мы того или не хотим, но через некоторое время развитие литературного творчества приведёт нас к тому, что необходимость в изобразительности отпадет. И этот факт будет очевиден как для читателей, так и для авторов. Подробные описания природы, внешности героев, различных механизмов, средств передвижения, столь популярные в классической литературе и в НФ, станут анахронизмом. Всё сведется к последовательному перечислению событий, пересказу диалогов и изложению концепций. Ибо в чем ещё, как не в этом, и состоит в сухом остатке суть любого произведения?
Принцип Уильяма Оккама, средневекового английского философа-схоласта, не множить сущности без необходимости, отсекать всё лишнее — доберется, наконец, и до литературы.
Время нынче дорого, время — деньги. Никому не хочется тратить его впустую, на то, что и так понятно. Космолёт — он и есть космолёт, закат — он и есть закат, чего там ещё бумагу переводить. Это даже немного пошловато — живописать закат, настолько уже много их описано в мировой литературе, снято на кинопленке и запечатлено на фотобумаге.
Ибо налицо неотвязное ощущение: описывая что-нибудь так или иначе впадаешь либо в банальность, либо в цитатничество, либо в плагиаторство. Не зря же существует поговорка, что всю музыку уже написал в свое время Иоганн Себастьян Бах. С литературой та же печальная история. Набор фраз, образов, метафор более менее ограничен; любое новое, оригинальное сравнение на вес золота и подлежит безусловному копирайту.
Кто-то из зарубежных классиков постмодернизма однажды с грустью констатировал, что даже фраза «Я люблю тебя» уже не может быть сказана в простоте — ибо слишком заезжена, слишком много раз была использована кем ни попадя и где ни попадя. Её неизбежно придется сопровождать экивоками навроде: «Ну, ты же понимаешь… как говорил когда-то Ромео Джульетте… или Тристан Изольде…»
Но теория суха, а древо жизни зеленеет в листах. Появляется пространство для хитрого манёвра. Поэтому если мне, как автору, что-то очень не хочется описывать, можно, вооружившись теоретическими выкладками, сказать, что делать это просто нет нужды.
С одной стороны, этот процесс можно считать оптимизацией (и даже модернизацией) литературы; с другой стороны — чьей-то злобной диверсией. Но отрицать, что тенденция существует, невозможно. Хотя, ради справедливости следует признать, что на настоящий момент эта тенденция пока не очень ярко выражена. Её время ещё настанет.