Чем более подробно и обстоятельно совещаются в предсказании будущие действия персонажа, которых он точно не сможет избежать, – тем больше сокращается свобода маневра. Внешне человек может сохранять свободу действий, но по сути он всего лишь кукла судьбы. Такой куклой стал персонаж фильма «День сурка». Он мог грабить инкассаторов, прыгать с крыш, пытаться спасти умирающего, – но все равно на следующее утро просыпался в своем номере под привычную мелодию, и второе февраля в городке Панксатон начиналось заново. И так до тех пор, пока он не смог честно завоевать сердце своей будущей жены.
Еще более жесткое следование заранее предписанному образу поведения вновь возвращает нас к примеру Муад'Диба, которому пришлось в свои несколько недель абсолютного предвидения в точности следовать собственному предсказанию, превратившись в марионетку своего пророческого дара – вплоть до каждого произнесенного слова и движения пальца.
Но какой путь он выбрал наилучшим, чем руководствовался при избрании такого варианта событий? Ему пришлось выбирать между жизнью жены и благом народа – он, в итоге, выбрал народ (и заодно благо для человечества) и отказался воскрешать Чани.
Когда детерминизм доходит до своего предела[3], однако при этом герой не владеет божественной полнотой информации о мире, – в этот момент до крайней степени обостряется проблема мотивации. Что выбрать целью своих действий – благо всего мира или только своего кошелька, спасти свою семью или же помочь своему народу?
То, как персонаж распоряжается полученной информацией, составляет третью характеристику пространства предсказания – субъектностъ. Эту характеристику определяет противостояние между статусом объекта и субъекта.
Чрезвычайно любопытно в контексте субъектности отрицание провидческого знания. В романе «Левая рука тьмы» У. Ле Гунн описана целая индустрия пророчеств – специальные поселения, где живут предсказатели, особые коллективные ритуалы, нормы оплаты за предсказания. Однако ханддары считали своей основной задачей не ответы, а доказательство бессмысленности неправильных вопросов, а основу жизни видели в недосказанности. Они как бы боялись потерять себя и свою веру при получении точных ответов при слишком большой осведомленности о событиях грядущего.
И нельзя сказать, чтобы этот страх был необоснован. Низший уровень субъектности – персонаж не может самостоятельно использовать полученную информацию, он подобен клиенту опытного адвоката, который заведомо не может выучить все тонкости юриспруденции и вынужден слепо повиноваться своему защитнику. Очень подробно этот уровень предсказания разъясняется в романе Г. Каттнера «Ярость». Оракул видит – клиент через неделю поедет в другой город, решит сыграть в лотерею и выиграет миллион. Но если сказать ему об этих перспективах открытым текстом, то переезд состоится не в той форме, будет куплен не тот лотерейный билет и т. п. Потому выдается некая невразумительная скороговорка, которая направляет клиента в правильную сторону, но ничего ему не объясняет. Львиная доля оракулов обосновывает туманность своих предсказаний именно нежеланием сбивать людей со счастливого пути. Однако что считать благом для взыскующего гадание решает именно оракул. Клиент оракула – объект.
«Клиент» может быть не только человеком, но и организацией или даже социумом. «Основание» А. Азимова рисует эпическую картину разрушения индустриального галактического общества и одновременного возникновения некоего «общества, опирающегося на знание». При этом изначальный план отца-основателя, Хари Селдона, был доступен только в самых общих чертах, и каждые четверть века происходила своеобразная процедура «сверки»: из хранилища извлекалась очередная запись, очередной фрагмент выступления отца-основателя, и просмотревшие его с облегчением вздыхали – всё нормально, всё идет по плану.
Однако почтение к оракулу – явление преходящее. Сегодня есть, завтра нет. Стоит персонажу хотя бы немного пообтереться в обществе людей, следующих предсказаниям, или свести более короткое знакомство с оракулами, он почти сразу попадает в ситуацию «ученика чародея». И даже если персонаж абсолютно лоялен к оракулу или заведомо не может воспроизвести прогнозы, то рано или поздно возникает конфликт интересов: эту ситуацию идеально показал Р. Шекли в рассказе «Опека». Невидимый дух подсказывал человеку – абсолютно безвозмездно, – где произойдут несчастные случаи. В результате необычная удачливость опекаемого привлекла внимание других духов, и у человека возникли большие проблемы.
После нескольких неудачных опытов самостоятельного гадания или просто при смекалке и размышлениях персонаж обретает качества субъектности. Он может сознательно использовать информацию о будущем в своих интересах. Персонаж второго уровня – прогнозист – может предсказывать свою собственную судьбу, сравнительно узкий участок развития событий, но пророчествовать о судьбах мира – это у него не выходит.