Я поднимаю руку и очерчиваю в воздухе круг. А когда опускаю ее, садовник исчезает. Одно мгновение – и он у себя дома. Помнит наш разговор слово в слово, но дорогу в удивительный сад уже не отыщет никогда.
Отправив старика в его страну, я долго стою на тропинке. И вспоминаю, вспоминаю…
За тысячи лет, что я стерегу Сад, лишь двое вкусили запретного плода. Они ниоткуда не пришли, а жили здесь – бок о бок со мной. Мужчина и женщина.
Сперва я отнесся к их появлению равнодушно. Тогда, на заре мироздания, тронуть мое холодное змеиное сердце было еще труднее, чем сейчас. Но спустя какое-то время я стал испытывать легкое неудовольствие, постепенно переросшее в раздражение.
Почему они так беззаботны и довольны жизнью? Им нечего желать? Это здесь-то, в райском саду, где легко воплощаются в жизнь самые необузданные фантазии? Протяни руку и сорви любой из волшебных плодов. Не хочешь? Но если так, зачем тогда нужен могущественный и безжалостный страж?
Меня раздирали двойственные чувства. С одной стороны, полагалось наказывать покусившихся на плоды. С другой – кого карать, если никто не покусится? И тогда я принялся искушать этих двоих, ежедневно вливать в их наивные души тоненькую, почти неощутимую струйку яда. Капля превосходно точит камень – лишь бы времени было в достатке. И в конце концов мы договорились: супруги могут сорвать плод любого из чудо-деревьев, а я закрою на это глаза. Но только один плод!
Они выбрали Дерево познания добра и зла. Большое, раскидистое, оно росло на возвышенном участке посреди Сада и в любое время года было усыпано великолепными плодами.
Конечно, я обманул первого мужчину и его жену. Змеиное сердце не может не лгать! Но после того, как им пришлось с позором покинуть Сад, я часто задумывался над их выбором. Чего желали другие люди, отыскавшие место, где жили прародители? Купаться в роскоши, заливать вражьей кровью поля сражений, отдалить старость, забыть о болезнях, вкушать любовь самых прекрасных женщин… И только сорвать плод с Дерева познания добра и зла не захотел больше никто. Людям стали не нужны горькие истины. К чему они, ведь куда приятнее растрачивать жизнь на погоню за красочными миражами!
Так, значит, те двое оказались мудрее всех своих потомков? А может, только они в своей первозданной святой простоте и были способны воспринять истину?
Но есть еще один вопрос, который не дает мне покоя, гнетет, давит, как неподъемная каменная глыба. Кто я такой? Чью непреклонную волю выполняю, тысячелетиями сторожа волшебный Сад? Почему не способен его покинуть, поискать хотя бы на время другое пристанище, где можно не исполнять навязанный мне долг, а просто жить? И как за те же тысячи лет мне ни разу не пришла мысль отведать хотя бы одного плода?
Что ж, когда-нибудь я это узнаю. Когда-нибудь? А почему не сейчас?!
Решено!
Я иду по нужной тропинке. В конце ее виднеется невзрачное деревце с поникшими ветвями. Среди тусклой, словно запыленной листвы желтеют небольшие и малопривлекательные на вид плоды. С начала времен их так никто и не отведал, но почему-то думается, что они жесткие и кислые. Пожалуй, это и правильно – сладкой бывает только ложь…
Я останавливаюсь перед Деревом познания себя.
2. Параллельные миры
Ольга и Сергей Бузиновские Иван Бровкин и Максим Перепелица на Луне
Эту историю раскопал польский бизнесмен Ян Хербышек. В 80-е годы поручик Хербышек был офицером связи при советской 239-й истребительной авиадивизии и тесно общался с нашими военными. Однажды он сфотографировался с замполитом дивизии полковником Скурихиным, а через неделю Скурихин прославился на весь мир. На взлете у полковника забарахлил «движок», он катапультировался, а двигатель снова набрал обороты. Неуправляемый МИГ-23БН пролетел над тремя странами, самостоятельно приземлился на фермерском поле под Лионом и концом крыла обезглавил студента-физика, приехавшего к родителям на побывку. Западные газеты возмущались бездействием натовской системы ПВО и называли Скурихина «лионским палачом».
Снимок со Скурихиным стал первым в коллекции необычных фотограф! ш из советской жизни, которую собрал Хербышек. У него есть настоящие раритеты: Сталин, делающий книксен в ответ на фашистское приветствие Риббентропа, жестяная «атомная пушка» устрашающего калибра, которую возили по Красной площади в 60-е годы, парижские манекенщицы в умопомрачительных нарядах, гуляющие по улице