– Ему теперь вообще можно на съёмочной площадке не присутствовать. Его ж оцифрили. Шварценеггезировали, – сказал Рэмбо весело.
– Могу помочь. Если пожелаешь, будет тебе поправка к твоему дню рождения, – пообещал Брэнсон загадочно.
Четверо артистов переглянулись. Артём пока в разговор не встревал, только на ус мотал. Правда, никаких усов у него не было.
– Серьёзно? – Арнольд недоверчиво посмотрел на хозяина острова. – Ты вообще великий волшебник, я знаю, но не думал, что настолько.
Брэнсон улыбнулся.
– Картину Вермейера тебе подарю. Недавно приобрёл на «Сотби’с». Вместе с Пикассо. У меня более четырёхсот полотен, – сказал Фанфан-Тюльпан гордо. И с любопытством посмотрел на одну из девушек-обложек, обслуживающих вечеринку в качестве официанток. На девушках были лишь набедренные передники. Хоть девиц было столько же, сколько и присутствующих мужчин, строили глазки они только Артёму. (Особенно Вам бы здесь побывать.) Остальные для них были старыми пердунами.
– А я тебе мотоцикл подарю. «Харли Дэвидсон». Ту модель, которую ты хотел, – сказал Жан-Поль. – Сколько у тебя мотоциклов?
Но ответа он не получил. Потому что, наконец не выдержав, слово взял Артём.
– Вот вы всё копите и копите, один оружие собирает, другой мотоциклы, третий ковры, четвёртый – картины, а смысл? Всё равно ведь скоро умрёте, и все ваши коллекции прахом пойдут. Лучше бы благотворительностью занялись. Детей накормили.
– Может быть, вы, молодой человек, подарите нам бессмертие? – за всех спросил Терминатор сухо.
– Может, и подарю, – ответил Артём сердито.
– Мальчик, оказывается, тоже волшебник. Только где ваша волшебная палочка, мистер? Что-то не наблюдаю, – сказал Шварценеггер саркастически и добавил: – А вот я сегодня действительно поработаю магом. – Шварц бросил взгляд на массивные швейцарские часы у себя на руке. – Не позднее чем через час сюда прибудет военно-транспортный самолёт «Геркулес» и доставит тяжёлый танк «Тигр» времён Второй мировой войны. – Потом он выдержал паузу для полноты эффекта и заорал: – Постреляем, братцы! Бах-бах! Пиф-паф!
Все, включая Брэнсона, выкатили глаза и закричали «ура!». Артём представил огромную тушу танка, из люка которого по пояс торчит Арнольд Алоисович Чёрнонегров. В эсэсовской хьюго-боссовской форме, с чёрной пилоткой на голове и с наушниками. Картинка получилась убойная. «Вот кого ему надо бы в кино-то сыграть», – подумал Артём мечтательно.
У Брэнсона задребезжал телефон. Он нехотя нажал на кнопку.
– Алло! Кто это? Какая ещё Роксанна? А, извините. Что?! Как же так?! Конечно, буду!
6
Поначалу рук было немного. В основном – нежные и ласковые. Ему нравились их тёплые прикосновения, нравились игрушки, которые они ему приносили, различные лакомства. Часто он целовал эти руки. Но по мере того как мальчик рос, рук становилось всё больше и больше. Иногда руки обижали его, давали подзатыльники, затрещины. А однажды, когда мальчик был уже юношей, оставаясь при этом всё тем же мальчиком, руки подарили ему кисть и гитару. Кистью он нарисовал картины, но они оказались никому не нужны. А вот гитара его прославила… Сперва он не мог на ней играть, только резал струнами пальцы до крови, но потом научился и как-то сыграл на публике прекрасную песенку, им же самим и придуманную. И совсем неожиданно получил в ответ восторженную реакцию – руки, окружавшие его, зааплодировали. Мальчику аплодисменты очень понравились, он решил сочинить ещё одну песенку
Его новое творение тоже пришлось по вкусу, а аплодирующих рук стало гораздо больше. Потом руки с золотыми перстнями и холёными наманикюренными ногтями протянули ему бумажку, и он её подписал. Так мальчик сделался профессиональным музыкантом. Руки фотографировали его и подсовывали ему микрофоны. За его песни руки давали ему деньги, на которые можно было купить много приятных вещей. И мальчик действительно купил много приятных вещей. Он пожимал сотни рук, однако их количество однажды достигло невероятного числа. Руки были повсюду. Теперь это был уже лес рук, в котором можно было запросто заблудиться и даже заблудить. Руки дарили мальчику цветы, наливали пиво и виски, протягивали сигареты. Руки угостили его таблетками.
Таблеток становилось всё больше и больше, а песен всё меньше и меньше. Но мальчик был по-прежнему красив, его голос был по-прежнему чист и звонок, а хлопающих рук не убавлялось. Однако случилось то, что неминуемо должно было случиться. Как-то раз мальчик вернулся из своего очередного наркотического трипа и не увидел то море рук, к которому он так привык за долгие годы. Не считая его рук, руки были только две. И он услышал от них: «Бедный мой мальчик! Как несправедливы эти чёртовы руки! Что они с тобой сделали! Будь они прокляты! Бедный ты мой!» Он посмотрел на себя в зеркало и увидел вместо молодого, кучерявого, жизнерадостного мальчика лысого, толстого, небритого старика с безумными глазами и перекошенным ртом. И тогда мальчик, чтобы больше не видеть ничьих рук и неприятное ему отражение, окончательно сошёл с ума.