Сиди, пей кофе…
Сиди, пей…
Десяток ракет порхнули в воздух. И я поняла, что дальше так продолжаться не может, что пусть Яков хоть что говорит, я не могу просто так сидеть и смотреть, если буду сидеть и смотреть, они сожгут не только какой-то городок, но и весь мир, хорошо еще, если только свой, а то и всю квартиру, и весь дом. Я посмотрела на города, растущие к солнцу– нет, все это слишком хорошо, чтобы погибнуть, все это должно, просто обязано жить… Жить… Я бросилась к столу, начала вытаскивать из хранилищ болванки ракет, они оказались тяжелее, чем я думала, две из них я даже уронила, придавила какой-то склад, черт, еще не хватало людей подавить… Сколько у них может быть этих проклятых ракет, этих бомб, этих самолетов… А ведь там и в столе этой гадости до черта, а еще… Нет, кажется, все. В городах началась паника, вот уже носятся машины с мигалками, пожарная, «скорая», МЧС, вот уже кого-то в спешке эвакуируют, наверное, какая-то большая шишка, вроде того блондинчика, которого чуть не загрызла Дульсинея…
И тут мне в лицо ударил огонь, как плюется масло на сковородке, только это было куда жарче всякого масла, щеку обожгло, в глазах взорвались искры. Я поняла, что в меня стреляют, сильно, серьезно, и то оружие, которое я отбирала у них, было направлено против меня.
Не отступать, не отступать, отобрать у них эту дрянь, любой ценой…
Лицо жгло и жгло, я почувствовала, что пол уходит у меня из-под ног, комната крутится передо мной, черт, вот еще запас топлива, вытащить, вытащить, пока они не пережгли друг друга… Нет, они уже наводят какие-то пушчонки, одну, две, три, черт, одну вытащишь, другая как раз тебе глаз и выбьет…
Я не услышала, как хлопнула дверь, как в комнату ворвался Яков, я только сейчас, как в бреду, увидела его как следует – худого, небритого, вокруг головы у него было сияние, синее, сильное, за спиной под плащом у него трепыхались белые перья, крылья, что ли… Он ворвался в комнату, махнул рукой, пушки исчезли как будто их и не было, Яков выхватил одного, второго человечка, раздраженно бросал их обратно в города.
– Антихрист… еще один, еще… Да сколько их тут… Которые чуть конец света не устроили… да тут на каждый век – свой Антихрист… Ох, черт, уже тысячи лет живут, а все как дети!
Ноги у меня подкашивались, пол ходил ходуном, я сама не поняла, как рухнула на линолеум, он подхватил меня, бросил на диван, долго растирал мне виски, шептал что-то:
– Ну что ты, что ты, моя хорошая, все, все позади… А ты молодец, еще бы чуть-чуть, и сгорел бы весь этот мир к чертовой матери…
Я смотрела на стол, как во сне слушала, как на кухне хрипит радио:
– Неожиданное исчезновение по всему миру реакторов с альтернативными источниками энергии и ракет, оснащенных…
– Так значит, ты… – я не договорила.
– Так значит, я, – кивнул он.
Я попыталась опуститься на колени, дед учил меня, что перед Ним надо опуститься на колени и еще креститься. Он грубо одернул меня.
– Сиди.
– Ты, значит, в ответе за них за всех… И пускаешь на самотек…
– Ну а что ты предлагаешь… надо же им… взрослеть…
– Да пока повзрослеют, разнесут все…
– Ну да, может быть… Я же говорю, я один их без матери растил, матери-то у них не было никогда… А надо бы…
– Надо, – согласилась я, – куда детям без матери…
– Так ты… – он испытующе посмотрел на меня, – со мной останешься?
– Конечно. Как с ними не остаться…
– Ты же, вроде как, поступать хотела, – напомнил он, еще раз крепко поцеловал меня в щеку.
– Какое там поступать, – отмахнулась я, – тут бы с этими архаровцами управиться… Правильно ты говоришь, мать им нужна… Без матери пропадут…
– Ну да… Ты оставайся, они в твою честь уже храм построили… Храм для Матери…
Андрей Кокоулин Нормальные люди Рассказ
Уже лежа в постели, Светка сказала мужу:
– А если они уроды какие-нибудь?
Михаил протяжно зевнул.
– Завтра и узнаем. Спи.
Он щелкнул выключателем бра. Комната погрузилась в ночную тьму. По стеклу зашелестела крыльями какая-то шальная бабочка.
– Нет, ты знаешь, – Светка шевельнулась, ее плечо легонько толкнуло мужа в спину, – может же быть: ты к ним со всей душой, а тебе – ни ответа, ни привета.
– Может, – согласился Михаил.
– Вот и я думаю…
Светка вздохнула.
Михаил подождал, скажет ли она еще что-нибудь, потом перевернулся, вдавил затылок в подушку.
– Ну, смотри, – сказал он, разглядывая потолочную темень, – не понравятся они тебе, больше и приглашать не станем.
– Так соседи.
– Ну, мало ли.
Светка помолчала, вздохнула снова.
– Все равно боязно. Обидятся.